Автор: Ира Н. Название: «Инструментал». Размер: Мини. Совсем мини. Комментарии: не по сюжету, но логически можно воспринять как продолжение «послевкусия». Музыка: Глеб Самойлов – Инструментал.
Город, обычно скучный, покрытый слякотной и серой грязью, вдруг преобразился.
Я сижу на подоконнике и сжимаю в руке бутылку вина, так и не открытую, потому что мне никак не удается решиться на первый глоток – прекрасно понимаю, что остановиться после него уже не удастся. А напиваться сегодня я не хочу.
Подо мной рельефным полотном, сотканным из миллиона мельчайших деталей, простирается Город. Сейчас он кажется мне живым организмом, где каждая часть является неотъемлемой, наполняет его шепотом, заставляет пульсировать вены проспектов и сотканных друг с другом тонких артерий дорог.
А Город дышит. Мерцающие огни раз за разом наполняют его изъеденные лёгкие прохладным светом своего электрического кислорода, пронизывают насквозь и покрывают сверху тонкой, почти невесомой сетью. А огни… дрожащие, они сливаются в единую систему, на первый взгляд беспорядочную и хаотичную, но разве можно добиться такой идеальной слаженности отсутствием установления? Идеальная концентрация.
Вздыхаю, отставляю в сторону бутылку и совсем по-детски прижимаюсь носом к стеклу, пытаясь приблизиться к Городу еще четче. Некоторые огни, более тусклые и незаметные, движутся и вскоре окончательно исчезают из поля зрения – отблески автомобильных фар. Они не притягивают моего внимания, но я невольно с головой погружаюсь в воспоминания давно прошедших лет, как казалось мне раньше – давно уже позабытых.
Поздний вечер, почти ночь. Еду с матерью в автобусе. Тяжелый день на работе вымотал её до предела, но она всё равно красива – усталые, но по-прежнему яркие и лучистые глаза, мягкие локоны волос, тонкие, изящные пальцы – такие обычно называют аристократичными – добрая улыбка. Пассажиров практически нет, и я с удовольствием сажусь к самому окошку, пыльному, издалека едва пропускающему изображение, прижимаясь к нему всем телом. За окном нескончаемой вереницей проносятся огни придорожных фонарей, и я застываю на месте, не в силах отвести глаз от этого завораживающего зрелища. Оранжеватый свет кажется мне более теплым, обыденным и даже скучным, но среди этой перманентной медной нити то и дело мелькают изящные серебряные отблески. Издалека они кажутся прохладным пятном света, размытым в картинке забрызганного грязью окна, но стоит пройти доле секунды – и они проносятся мимо, на краткое мгновение показывая себя во всей красе, начиная от грязного серого подъема и кончая ледяным электрическим огнём на конце прозрачной лампы.
Времени на мысли не остается – уровень восприятия исчерпывает себя до предела и не нуждается в оправданиях собственного странного, какого-то даже восхищенного оцепенения.
-Костик, нам на следующей выходить,- голос матери выводит меня из невиданного прежде состояния и в один миг разбивает хрупкую оболочку иллюзии, впервые навеянной мне Городом. Неохотно откликаюсь, каждой клеточкой тела чувствуя, как едва ощутимой дрожью по всему телу рвутся связи с вереницей огней. Впечатление разрушено и возвращается к давно привычной обыденности.
Автобус останавливается, мы поспешно выходим наружу. Мама плотнее кутает меня в теплый шарф, защищая от мокрого ветра, а я снова замираю, глядя вверх, на обычный уличный фонарь, в мягком ореоле свечения котором кружатся в беспорядочном витиеватом вихре первые ноябрьские снежинки. Завтра начинается зима.
Я встряхиваю головой, сбрасывая с себя остатки некстати накативших воспоминаний, с трудом отрываю взгляд от мерцающих за окном огней и тянусь решительно за бутылкой. Штопора под рукой, конечно же, нет, и потому просто вырываю пробку зубами, не обращая внимания на болезненную отдачу. Делаю большой глоток прямо из бутылки после чего, тесно обхватив горлышко губами, на секунду замираю. Делаю еще один глоток, улыбаюсь собственным мыслям. Вот идиот, а.
На стене висит календарь – из тех, где все даты выделены крупными цифрами, а каждый месяц печатается на отдельном листе. Спрыгиваю с подоконника, едва не упав при этом на пол, подхожу к стене и, вздохнув, с затаенным чувством скрытого удовлетворения перечеркиваю крест-накрест сегодняшнее число. Привычка, появившаяся незадолго после твоего отъезда – считать дни до следующей встречи. Несколько месяцев перечеркнуты уже полностью, и сейчас я сократил момент на еще одну малую, рваную его часть. Кажется даже, что ты стал еще немного ближе.
Я отбрасываю в сторону ручку и снова залезаю на подоконник, любовно прижимая к груди бутылку. Делаю сразу несколько жадных глотков, морщусь недовольно – никогда не был ценителем крепких напитков – и, покачнувшись, распахиваю окно настежь. Горящее лицо тут же обдает освежающей волной мокрого весеннего ветра, а огни все разом вздрагивают, будто приветствуя отзывчиво мой приход. Я улыбаюсь и машу им рукой. Система.
Линии мерцающих пятен обрамляют проспекты и скоростные полосы асфальта, образуют свои особые созвездия электрического света. Я подаюсь им навстречу, рискуя выпасть из распахнутого оконного проёма, захлебываюсь этим светом, прохладным дуновением ветра и преобразившимися вдруг запахами Города.
А, знаешь, когда ты приедешь, мы обязательно погрузимся в эти ощущения вместе – ты всё прочувствуешь и поймешь, я полностью уверен. Если, конечно, я не растворюсь в этих огнях еще раньше.