Под самым ухом раздался резкий свист закипевшего чайника.
Я, чуть вздрогнув от неожиданности, встал со своего места, отодвинул стул с глухим скрипом деревянных ножек о кафельный пол и переставил чайник на другую конфорку. Выпуклый глянцевитый бок чайника сразу отразил не до конца задвинутые красные кухонные занавески и отблеск промелькнувшей за окном автомобильной фары. Атмосфера натянутого, почти нервного оцепенения была, казалось, разряжена.
Я бросил взгляд в твою сторону – ты всё так же сидел, замерев, сосредоточено глядя на исписанный уже вдоль и поперек лист бумаги. Твоя авторучка еще около получаса назад скатилась под неловким движением руки на пол и лежала теперь где-то у тебя под ногами, но тебя это не волновало нисколько: ты и без того не написал сегодня ни строчки.
Но, тем не менее, с самого утра так ни разу и не поднял на меня взгляда. Да что там. У меня не было даже уверенности, что ты вообще замечал моё присутствие рядом – всё твоё внимание занимал этот лежащий перед тобой листок, покрытый невротично неровными строчками, в которые я не рисковал даже заглянуть.
-Тебе налить чаю? Собственный голос оказался неожиданно хриплым и каким-то абсолютно нейтральным, скучным, невыразительным до чрезвычайности и даже невозможности, которой я никак от себя не ждал.
Ты поднял взгляд от гладкой поверхности листа так спокойно, будто и не было этих нескольких замерших в истерично-оцепеневшем ожидании часов, и кратко, безразлично посмотрел мне в глаза. -Виски. -Ты еще вчера всё выпил, забыл?- собственное бешеное биение сердца показалось мне чем-то постыдным, и я положил руку на грудь, словно надеясь таким образом хоть немного его унять. Твой взгляд. Голос.
-Правда? Тогда давай водки.
Сил спорить не было. Я отворил дверцы подвесного шкафчика и достал оттуда непочатую бутылку, последнюю, и, поколебавшись секунду, две одинаковые рюмки.
Водка оказалась на удивление неплохой – если можно вообще сказать так о водке. Первая выпитая залпом стопка упала горячим комом вниз живота и заставила передернуться всем телом. Вторая пошла легче.
При взгляде на тебя, безразлично-отстраненного, горло словно сдавили чьи-то холодные, липкие пальцы. Так близко. Так больно.
Наверное, мы просто пережили этап судорожных, необдуманных признаний и порывистых ссор. Тебе постепенно стало всё равно, а я просто устал – глупо, бесполезно. Неоправданный скат в пустоту. Никто не знал, чем всё закончится, никто и не мог предугадать – элементарный обрыв, неосторожные фразы решили всё за нас.
А ведь я знал, что следовало говорить, как нужно было поступать: знал прекрасно, но – никак.
Всё это больше похоже на заранее обговоренную игру, и вроде бы я здесь, рядом, вот только кому стало от этого лучше? Но раз уж я тут - с твоего позволения, Глеб.. последний судорожный глоток. ..за тебя.
Заметив, как ты, не глядя, привычно-уверенным движением заново наполняешь свою рюмку, я встал, забрал с подоконника ранее оставленную там небрежно куртку и бросил на тебя прощальный взгляд. -До свидания. -Уходишь? -Да,- я пожал плечами, - второй час ночи, домой пора. И ты спать иди, давай? -Хорошо. -У тебя действительно очень болезненный вид. -Мм. -Я серьезно. -Молодец.
Твою мать.
-Ну, ясно, - я глубоко вздохнул и набросил куртку на плечи, отводя взгляд в сторону,- до встречи. Буду завтра в то же время, ладно? -Как хочешь.
Выходя, я аккуратно прикрыл за собой холодную стальную дверь.