Автор: Ира Н. (майн кайф?)
Название: «С новым годом, крошка».
Пейринг: Глеб-с/Костя.
Комментарии: Постновогодняя няша. Идиотизм полный, но не суть :D
Музыка: Мумий Тролль.
Я долго брёл, не разбирая дороги, по переполненным людьми улицам города.
Перчатки, шапка и шарф остались лежать забытыми дома, и теперь я жутко окоченел, но не обращал на это внимания.
Повсюду мигали яркими огнями вывески магазинов, привлекающие в новогодний вечер покупателей, то здесь, то там можно было встретить нарядно украшенную ёлку с неизменным Дедом Морозом, вокруг которого толпилась радостная ребятня. Новогодняя атмосфера. Ах, как трогательно.
И, Господи, как же меня всё это бесит.
Господи, хоть бы они все сгинули куда-нибудь.
Ну пожалуйста.
Ну чего тебе стоит?..
Ладно, проехали.
Я впервые шёл в неизвестность так целеустремленно: безо всякого повода уверенно прокладывал себе дорогу в толпе, дышал на застывшие пальцы, выше поднимал воротник пальто, пытаясь укрыться от яростного шквала снежинок.
А мог бы дома сидеть.
Заказал бы в ресторане доставки чего-нибудь себе перекусить, сел бы перед телевизором и смотрел бы до утра давно опротивевшие новогодние передачи с отечественными суперстарами. Помолился бы вместе с миллионами россиян на обращение нашего солнцеликого президента, а потом в гордом одиночестве напился бы вдрызг, хоть и не в моих это правилах.
Проснулся бы с дикой головной болью, но с ощущением полного удовлетворения: мол, молодец, Костенька, ты превосходно проебал еще один новый год!
Действительно. И чего мне дома не сидится?
Замёрзнуть где-нибудь в сугробе вечером 31-го декабря гораздо романтичнее.
Да какая разница?
Устав от людных улиц, я свернул в ближайший дворик и, увязая в нерасчищенных сугробах, прошёл его насквозь. Теперь передо мной была пустая дорога, круто поворачивающая направо в нескольких метрах от меня, и с горящим где-то вдалеке одиноким фонарём, проку от которого, если откровенно, было мало.
Непроизвольно изображая древнюю бабульку, с трудом шаркающую ножками, я медленно побрёл на другую сторону дороги, машин на которой, к счастью, не предвиделось.
Точнее, не предвиделось до тех пор, как я не дополз ровно до середины дороги.
На бешеной скорости из-за поворота вдруг вырвался автомобиль, марку которого я даже не успел разобрать. Яркий свет фар на мгновение меня ослепил, и я потерял всяческую ориентировку, безумно махая руками и полностью понимая, что вот, кажется, сейчас в самом расцвете сил печально погибнет молодая гиперталантливая звезда, так и не успевшая до конца раскрыть весь свой необъятный потенциал.
Черт, вот это на самом деле трагично.
Ледяной асфальт больно царапнул замерзшую щеку, и я приготовился уже достойно (ну, или, по крайней мере, без особого визга) встретить свою смерть, но секунды шли, а давить моё распластанное на дороге тело никто так и не собирался.
Парень, ты там живой?
Какой странно знакомый голос. Может, я уже умер – скажем, от разрыва сердца, а этот голос в загробном мире станет моим единственным утешением?
Мдаа. Перспективка-то, мягко говоря, не ахти какая.
-Живой, а как же,- я медленно поднялся с колен и приготовился уже выплюнуть уничтожающую тираду прямо в лицо незадачливому водителю,- но, это считай, повезло, потому что ездят тут всякие…
-Костя, черт возьми, какого ты здесь делаешь?!
На самом деле, только один человек на свете может сначала едва меня не прикончить, а потом начать отчитывать с таким искренним негодованием.
-Г…глеб?- я быстро нашарил на асфальте очки, без которых окружающий мир представлялся мне большим размытым пятном в психоделическом стиле, и вгляделся в стоящего рядом человека.
-Нет, блин, Снеговик и его белочки,- Самойлов выглядел крайне раздраженным,- ты почему не дома?
Я закатил глаза.
-А что, меня под домашний арест кто-то посадил? Сам-то, между прочим, не оливье дома режешь, а катаешься по улицам и давишь невинных прохожих!
-Ну извини,- Глеб виновато улыбнулся,- кто ж знал, что тебя сюда понесёт? Вообще-то я эту дорогу хорошо знаю, на ней почти никогда ни машин, ни прохожих не бывает – там стройка заброшенная, люди обычно не суются. И не задавил же, в конце-то концов, успел затормозить, только перепугался, когда ты вдруг на асфальт рухнул. Думал, у тебя с сердцем плохо.
Его непривычно смущенный вид меня нисколько не растрогал.
-И чего, мы так и будем стоять и ждать самосвала, который нас прямо здесь и раскатает?- проворчал я недовольно.
Самойлов удивленно оглядел меня с ног до головы, чем привёл в невероятное раздражение. Я ему что, кусок мяса на рынке, чтобы так на меня глазеть? А он, увидев моё перекошенное лицо, только усмехнулся:
-Ладно, солнышко, садись в бибику, там поговорим.
Когда за ним захлопнулась автомобильная дверца, я повернулся к нему и возмущенно, но с достоинством изрёк:
-Боюсь, нам с тобой не о чем разговаривать. Отвези меня домой…
-…жалкий плебей!
-Чего?
-«Отвези меня домой, жалкий плебей!». Разве не это ты только что хотел сказать?- Глеб от души расхохотался.
-Ладно-ладно, смейся,- я недовольно покосился на некстати развеселившегося музыканта,- а ты куда ехал-то?
Самойлов вдавил в пол педаль газа и неотрывно уставился на дорогу.
-Тебя забрать хотел.
От неожиданности я поперхнулся и перевёл взгляд на непринужденно крутящего руль Глеба.
-За…зачем?
-Подумал, что ты не захочешь праздновать новый год один. Мне тоже вроде как не с кем, вот и…
-Ясно,- при виде внезапно смутившегося друга я тоже немало растерялся,- но я, вообще-то, не могу. Вот, к Юле сейчас шел, мы вдвоём планировали отметить. Прости.
-Да ладно?- Глеб вдруг усмехнулся,- А Юля говорит, что вы расстались, и ты на радостях запер себя в четырех стенах. И на вопрос о тебе она недвусмысленно дала понять, что видеть твою физиономию больше не желает.
-И теперь ты решил выступить в роли семейного консультанта, я правильно понимаю?
-Вот не поверишь: на ваши отношения мне глубоко наплевать. Если честно, я даже рад, что у вас так получилось – ну не подходила тебе она, никак просто.
-Ага, понятно. Не семейный консультант, а простой психолог.
-А тебе так нужна помощь?
-Сам не знаю,- я отвёл взгляд от его лица и уставился в окно,- первое время прямо с ума сходил, а сейчас как-то легче.
-И потому ты ушёл из дома во время праздника и кинулся под колёса первой же проехавшей мимо машины, угу.
-Не кидался я никуда,- мне было до ужаса досадно, что этот человек так бесцеремонно лезет в мою душу,- просто дома действительно не хотелось сидеть. В праздник, в четырех стенах…
-Значит, ты согласен,- Глеб быстро кинул на меня взгляд своих поразительных, прозрачных серо-голубых глаз,- едем ко мне.
Я сидел молча, неотрывно глядя на проносящиеся за окном уличные фонари *ыы*, горящие разноцветными огнями витрины и людей, оживленно спешащих разойтись по домам.
Интересно, с какой такой стати Самойлов проявил ко мне эту поразительную для его характера благосклонность? Наши отношения никогда не заходили дальше нейтральных товарищеских, и его едва ли не трогательная забота меня сейчас не столько умиляла, сколько пугала.
-Глеб, зачем это всё?
-А вот так вот,- он пожал плечами,- вместе столько времени проводим, вроде как дружить надо. Знаешь песенку?
-Какую?- внутренне я приготовился услышать какую-нибудь великолепнейшую композицию народного творчества. Из уст Самойлова она должна была прозвучать поистине незабываемо.
-Я одино-ок, ты одино-ок…- Глеб, недолго думая, заголосил во всю мощь легких,- нам бы не сделать шаг на-встре-чу друг другуу…
Я замахал руками, пытаясь остановить его музыкальный порыв.
-Ты фальшивишь, заткнись. Я всё понял.
-Не умничай,- он улыбнулся, что немало меня удивило: раньше за такое фамильярное обращение к его персоне он вполне мог, не задумываясь, дать в глаз,- в общем, надеюсь, теперь вопросов нет.
-У матросов нет вопросов,- проворчал я,- приедем-то скоро?
-Уже приехали,- Глеб резко затормозил, припарковав машину у подъезда,- все на выход, ремни безопасности, если застегнули, обязательно расстегните. Или ты про них и не вспомнил? Молодец, камикадзе хренов, уважаю.
Я, так и не решившись огрызнуться, вылез из автомобиля на морозный, искрящийся крохотными колкими снежинками воздух и пошёл, не дожидаясь Самойлова, к подъезду. Он поспешил за мной.
-Ключики-то у меня,- он потряс связкой в воздухе,- куда побежал?
Недовольно пробормотав что-то в ответ, я с удовольствием погрузился в чуть затхлую, но от того не менее тёплую и уютную атмосферу подъезда *звучит-то как О_о*.
Самойлов жил на одиннадцатом этаже четырнадцатиэтажного дома. Попав внутрь, я тут же скинул верхнюю одежду и оживленно кинулся рассматривать висящие на стенах картины – явно авторские, не купленные копии или выставочные экземпляры.
-Ну ничего себе,- выдохнул я,- ты так шикарно рисуешь?
Глеб иронично хмыкнул:
-А ты думал. Мне ж совсем больше делать нечего, кроме как у мольберта скакать. И вообще, с моими-то талантами в области живописи…
-Всё, я понял, – непонятно откуда появилось легкое разочарование.- А откуда тогда картины?
-Хозяин квартиры художеством увлекается. Некоторые из работ он торжественно оставил здесь, якобы чтобы интерьер оживить, но, по-моему, исключительно в целях саморекламы.
-Понятно.
-А ты что,- Глеб взглянул на меня с неожиданным интересом,- живописью увлекаешься?
-С чего ты взял? Вовсе нет.
-И откуда тогда такой повышенный интерес к этой мазюке?
-Ну, понимаешь…- я, пытаясь правильно подобрать слова, чуть замялся.- если бы оказалось, что автор этих работ – ты, то они были бы мне интересны. А так…
Самойлов вдруг торжествующе улыбнулся. Вот нахал, а: можно подумать, я только ему в любви признался.
Вот это блин самомнение у человека.
А он, сияя всё той же наглой улыбкой, неопределенно махнул рукой.
-Ясно. В комнату-то проходи, чего стоишь.
Приняв это за гостеприимное приглашение, я толкнул дверь в единственную комнату его съемной квартирки и прошёл внутрь.
Вот это да.
Добрую половину пространства занимала огромная, пушистая пихта. О том, что это именно пихта, а не какая-то там похабная елочка, я догадался по потрясающему аромату, доносившемуся от её густых ветвей. С гирляндами и шариками-хлопушками Самойлов, по все видимости, особо не заморачивался: на самом верху новогоднего символа в гордом одиночестве висела ярко-красная мишура, которую он, очевидно, принял достаточным украшением.
Остальную часть совсем немаленькой, как это чаще всего бывает в однокомнатных квартирах, комнаты обосновала под себя чересчур большая, по моим понятиям, кровать. Именно её догадливый Глеб оборудовал под праздничный стол.
Глядя на огромное количество еды, которое нам не суждено было бы съесть и за неделю непрерывного нахождения в квартире, я чуть не поперхнулся.
-Ты чего, сам всё готовил?
-Ну да. Весь день от плиты не отходил.
-Серьезно?- я с сомнением покосился на музыканта, который с чересчур довольной миной наблюдал за моей восхищенной реакцией.
На хозяюшку с кулинарными склонностями Глеб Рудольфыч смахивал очень и очень отдалённо.
-Блин, Костя, не тупи,- Самойлов расхохотался, вызвав у меня непреодолимое желание его треснуть,- в ресторане заказал, разумеется.
-Аа. Ну так что, за дело?
-Да пожалуйста.
Черт, я и представить себе не мог, что компания этого человека может быть мне столь приятна.
Раньше я относился к нему с предубеждением – алкоголик, бывший наркоман, мрачный и довольно-таки отталкивающий в общении тип, эгоист до мозга костей, очертивший внутри себя круг, в который спрятал все свои хорошие, личностные качества, и никого за этот самый круг не пускающий.
Именно такое впечатление складывалось у всех у нас о Глебе.
А сейчас, когда мы выпили и как следует разговорились, я вдруг осознал, что мне нравится сейчас сидеть с ним, по душам обсуждать какие-то проблемы, делиться собственными мыслями и переживаниями.
Он всё понимал, хоть и производил поначалу впечатление черствого человека.
-Так ты не переживаешь из-за Юли?- Глеб в очередной раз наполнил наши бокалы превосходнейшим коньяком.
-Теперь уже нисколечко,- я пожал плечами и заинтересованно взглянул на Самойлова,- а ты из-за Леры?
-Я так похож на душевнобольного?- он невесело рассмеялся,- Это не тот человек, с которым я мог бы почувствовать себя счастливым. Ей стоило хотя бы попытаться меня понять, знаешь. Она очень хорошая, но… не моя.
-Понимаю,- я вздохнул и пригубил коньяк,- аналогичная ситуация и с Юлей. Мне, наверное, лучше совсем одному.
Самойлов вдруг схватил меня за плечо и резко развернул к себе.
-Запомни раз и навсегда: никогда не пытайся смириться с одиночеством! Ни-ког-да! Иначе рискуешь остаться через несколько лет, как я – свихнувшимся и никому не нужным психопатом, - он усмехнулся и залпом опустошил содержимое своего бокала,- так что не повторяй моих ошибок, малыш.
-А что бывает, когда встречаются двое людей, считающих себя вот такими вот сошедшими с ума одиночками?- от выпитого в изрядном количестве алкоголя язык слегка заплетался, да и вообще я с трудом контролировал то, что говорил,- Они вроде бы совсем друг другу не подходят, но это безответное одиночество как-то их сближает. Что тогда?
-Не знаю. Они трахаются, наверное,- Глеб рухнул на кровать, в середине которой была расстелена тёмно-синяя скатерть, уставленная блюдами,- замечательно трахаются.
Бутерброд вдруг пошёл не в то горло, и я надрывно закашлялся.
-Я… я, вообще-то…- справившись наконец с истеричным кашлем, я с негодованием уставился на Самойлова,- вообще-то нас имел в виду!
Глеб, растянувшись на кровати, вдруг резко потянул на себя скатерть. Со звоном на пол градом посыпались тарелки, бокалы, наполненные блюда.
-Да, малыш,- он довольно прикрыл глаза и подложил руки под голову,- я так и подумал.
Я недоуменно окинул взглядом его черты его красивого лица, худое тело.
А если…
Так, Бекрев, ты, пьяный балбес, возьми себя в руки.
Это не более чем провокация.
О боги, как же он сексуален.
Что?!
Но это правда.
Бекрев, ты, конечно, никогда не отличался особой разборчивостью, но это уж слишком.
«Заткнись,- приказал я своему внутреннему голосу,- без тебя разберусь».
Ну и мудак.
Я потянулся через всю кровать и положил руку на грудь Самойлова. Он приоткрыл глаза.
-Ты либо слишком впечатлителен, либо слишком пьян.
-Подозреваю, что это никак не помешает тебе воспользоваться ситуацией.
-Верно.
Он вдруг, не давая мне времени сообразить, что к чему, резко опрокинул меня на кровать, а сам устроился сверху. Его губы накрыли мои, и язык проник в рот, вызвав по всему телу сладостную дрожь.
Правая рука Глеба опустилась мне под спину, скользнула по лопаткам и опустилась ниже, поддерживая ласково, едва ли не нежно и, одновременно с этим, с уверенной, полностью осознаваемой властью.
Почему-то мне один только факт этой безудержной власти доставлял мне дикий кайф, заставляющий извиваться под его напором, под его губами, вольно бродящими по всему моему телу так бесстыдно, что я, наверное, должен был смутиться.
Ха, ха и еще раз ха!
-Не останавливайся…
-А кто-то говорил об остановке?
На пол вслед за давно лежащей там скатертью полетела судорожно срываемая нами друг с друга одежда. Его сильные руки перевернули меня, уже ничего толком не понимающего, на живот и провели по линии ягодиц, заставив как-то чересчур извращенным движением выгнуться навстречу его жестам.
-Сейчас будет немножко больно,- с пьяной, и оттого еще более пошлой интонацией прошептал он прямо мне на ухо,- придётся потерпеть.
Вдруг всё моё тело пронзила дикая боль. Казалось, что-то *интересно, что XD*, проникнувшее внутрь меня, нарочно раздирает, обдаёт диким жаром и рвёт, рвёт, рвёт на куски.
Я, кажется, громко закричал и попытался вырваться, но он, предугадав моё движение, схватил меня за руки, насильно свёл их за спиной и еще ниже прижал к кровати, прервав всяческие попытки к сопротивлению.
Он проникал в меня на всю длину, заставляя кричать от боли во всю мощь лёгких, извиваться под напором, хотя каждый мой жест только обострял ощущения.
Ощущения…
Они накрыли меня с головой, подобно бешеному фонтану из эмоций и откликов собственного тела на совершаемое над ним насилие.
А тело действительно откликалось на каждое проникновение, которое казалось чуть более глубоким и полным, чем предыдущее, непроизвольно подавало себя ему навстречу.
Абсолютное бессилие, когда остается только целиком и полностью подчиняться власти и… получать удовольствие.
Да, удовольствие.
Висящий на стене телевизор, на который на протяжении всего вечера никто не обращал внимания, тихо загудел голосом Медведева.
И вас с праздником, Дима. Извините, я встречаю вас в не совсем подобающей позе.
Последний толчок, особенно сильный и глубокий, особенно чувственный заставил в очередной раз содрогнуться. Нас, всё еще соединенных, одновременно накрыла волна оргазма, настолько сильная, что весь мир перед глазами помутнел и, казалось, тысячу раз перевернулся. Его тяжелое дыхание – знак его близости - возле самого моего уха только обостряло ситуацию.
Господи, как же хорошо…
Где-то вдалеке послышался первый удар курантов.
Глеб встал с кровати и быстро подошел к подоконнику, скрытому за ветвями пихты.
Еще один удар.
Что-то хлопнуло, и под звуки очередного удара он вернулся к кровати, держа в руках два бокала.
Я, с трудом улыбаясь, глядя прямо в глаза человеку, который только что на этой самой кровати отымел меня, как последнюю шваль, взял у него шампанское.
Мы чокнулись и разом опустошили содержимое бокалов, которые тут же полетели на пол.
-Последние секунды,- он легонько подтолкнул меня в грудь и я, абсолютно обессиленный, упал рядом с ним,- самое время, чтобы загадать желание.
Знаешь, тебя это удивило бы, но пусть мы всегда будем вместе.
Я не хочу, чтобы ты уходил, чтобы уже на следующий день всё вернулось на круги своя, будто ничего сегодня и не случилось.
Вот так вот.
А еще несколько часов назад я рассмеялся бы в лицо человеку, который осмелился бы сказать мне, что новый 2011 год я встречу именно так.
-Загадал,- я улыбнулся и подтянулся поближе.
Глеб в ответ приобнял меня, легко поцеловал и, не отрывая губ, чуть пьяно, жарко прошептал:
- С новым годом, крошка.
В последний, двенадцатый раз пробили куранты.
~Конец~
|