Название: Как Все Начиналось, Версия Очередная
Автор: Маша Харрисон
Пейринг: Вадим/Глеб
Таймлайн: 1985
Размер: мини наверное.
Рейтинг: N-17
Предупреждения: инцест, OOC, слово "член" некоторое количество раз
Статус: Закончен
Глеб иногда думал о том, то бы случилось с ним, если Вадим первый раз занялся с ним сексом, когда Глебу было бы лет, например, десять. Думал потому что было интересно, потому что, если допустить, что история признает сослагательное наклонение, такое было возможно, думал, потому что когда-то, в пьяно-наркотическом угаре, брат признался ему, что первый раз ощутил физическое влечение к Глебу именно в его, Глебовы, десять лет. Соответственно, в Вадимовы шестнадцать.
Собственно из этих размышлений когда-то давно и появилась песня о том, как маленького мальчика изнасиловали десять человек. Из ночных копаний в собственной психике и воспоминаниях, плюс из достаточной дозы алкоголя и наркотиков. Талант, ага. Просто подумай о изнасиловании под кайфом - вот и песня.
И Глеб был благодарен брату за то, что Вадим не совершал ровным счетом никаких прелюбодеяний по отношению к младшему брату, до тех самых пор, пока младший брат сам его об этом не попросил.
- Глеб, я же вижу, что тебя последние три дня что-то гнетет, - не то чтобы Вадиму были очень интересны прыщаво-подростковые проблемы младшего, но делать все равно было нечего. Шел дождь, в телевизоре, если его включить, показывали репортажи с полей и что-то говорили о вспаханной целине, гитару брать не хотелось. Вадим просто валялся на застеленной покрывалом кровати Глеба и считал мух, ползающих по потолку. Глеб, поджав под себя ноги, сидел за столом и что-то писал. Опять наверное рифмует что-нибудь, неугомонный. Так, в полной тишине, братья провели уже почти два часа. В итоге Вадиму это надоело, и он решил обратить свое внимание на душевное состояние младшего брата, который действительно, в последние дни хмурился гораздо больше обычного.
- Что? - Глеб вздрогнул, отвлекаясь от мира своих рифмованных образов, - А... нет, все нормально, отстань, - он снова склонился над тетрадкой.
- Только не делай из меня идиота, - Вадим приподнялся на кровати, - Рассказывай, я же старше тебя, может, помогу.
- Не поможешь, - Глеб перестал писать и застыл, глядя в стену прямо перед собой.
- Значит, что-то все-таки случилось?
- Да нет... - задумчиво проговорил Глеб в пространство. Вадим молчал. Он чувствовал, что Глеб сейчас решает, можно ли посвятить Вадима в свои проблемы, даже не решает, а просто решается это рассказать. Долго что-то решается, видно, его тайна связана либо с наркотиками, либо с сексом.
- Просто... - Глеб повернулся к Вадиму, уперся подбородком в спинку стула и, упрямо глядя в один из углов комнаты, сказал, - Я не умею целоваться.
Так, значит все-таки с сексом. Вадим усмехнулся.
- Очень смешно, - разозлился покрасневший Глеб и заворочался на стуле, намереваясь опять повернуться к стихам передом, к Вадиму задом и не разговаривать с не чутким взрослым братом больше никогда, а особенно на такие темы.
- Да подожди ты, - окликнул его Вадим, - Слушай, а что тебя именно... интересует?
- Да всё, - пробурчал Глеб, обиженно дернув плечами, - Я крайне слабо представляю себе, что вообще нужно делать.
Так вот оно что. Понятно, в чем его проблема. В кино он многого увидеть не мог - тем более, его все ещё не допускали на некоторые фильмы, на которые не допускали детей до шестнадцати, а Глеб все ещё попадал в эту категорию, книги описывали больше чувства, чем грубую механику, стихи - тем более... Вадим попытался вспомнить, как же это сомнительное умение пришло к нему, но вспомнить не смог почти ничего, кроме высоченной девчонки с ужасным именем Виолетта, пыльной футбольной площадки и легкого чувства брезгливости и недоумения. Сколько ему тогда было лет? Около тринадцати... Глебу сейчас больше, а жизнь его так ничему и не научила.
- Ну ладно, - Вадим тряхнул кудрями, удобнее устраиваясь на братской подушке. Глеб, прислушиваясь, замер, даже страницами тетради не листал, - Значит, ты должен её... это ведь она, я надеюсь?
- Нет, дворник дядя Семен! - разозлился Глеб, - Говори уже, а?
- Будешь орать, так и умрешь нецелованным, -мстительно проговорил Вадим, - Так вот, ты должен... - он осекся. Он тоже писал стихи, привык выражать свои мысли исключительно красиво и даже материться крайне эстетично. Ну не мог он найти в своих лингвистических запасах таких слов, чтобы описать младшему брату процесс поцелуя так, чтобы тот потом поверил, что этим можно заниматься не под дулом пистолета, и что это может какое-то удовольствие доставлять, а не вызывать тошноту и желание прожить всю оставшуюся жизнь девственником. Все, что ему мог предложить маленький кладовщик в его мозгу, который проставлял инвентарные номера на словах, которые узнавал старший Самойлов, потом раскладывал эти слова на полках его памяти и при случае доставал оттуда именно нужные Вадиму слова, созвучия и рифмы, это были только запылившиеся определения с налетом старославянского говора - что-то вроде "уста сахарные", а от описания процесса поцелуя с использованием такой лексики Вадима замутило ещё больше.
Глеб же, увидев, что брат попал в какой-то тупик, загрустил ещё больше. Видимо, Вадим оставался его последней надеждой.
- Ну ладно, - снова сказал старший Самойлов ещё решительнее, чем в прошлый раз, - Давай, иди сюда.
- Зачем? - подозрительно спросил Глеб, но из-за стола все-таки вылез, подошел к Вадиму и уселся рядом на край кровати.
- Я тебе покажу, как это делается.
- А на ком? - в квартире, кроме братьев, никого не было. Правда конечно, может, Вадим какой-нибудь своей подружке позвонит и попросит прийти во имя советского образования, но вряд ли.
- Как на ком? - удивился Вадим, - Конечно на тебе.
- На мне?
- Ну а как же ты иначе поймешь?
Глеб был вынужден признать правоту старшего брата и кивнул головой, проглатывая слюну. Сейчас, он чувствовал, должно было произойти что-то очень значительное.
- Иди сюда, - Вадим подтянул его ближе к себе, поднялся с подушки, на подушку же уложил Глеба, рассудив, что так будет удобнее - лежа он не вывернется в последний момент. Младший смотрел на него со смесью испуга и любопытства во взгляде. А в душе Вадима зажегся какой-то странный азарт. То, что они делали, точнее, то, что он сейчас делал - Глеб-то не причем, он просто подчиняется, - это было жутко неправильно, жутко запретно, по венам Вадима разливался адреналин, принося с собой ощущение странного щекочущего удовольствия. Он наклонился и поцеловал Глеба. Мягко и осторожно. Просто коснулся губами губ и тут же отстранился. Глеб нахмурился:
- Чё, все что ли?
- Нет, - Вадим улыбнулся, - Только не забудь, что это обоюдный процесс... - он снова поцеловал брата. Младший испуганно вздрогнул, когда язык Вадима первый раз коснулся его губ, но вскоре привык. Привык и принялся неумело, осторожно, отвечать на его поцелуй. Эта нетипичная для Глеба робость заводила Вадима, он перестал удерживаться над братом на локтях, улегся прямо на него, обнял, повернулся, прижимая брата к себе, так, чтобы Глеб оказался лежащим на нем - он -то легкий, а вот Вадим его, пожалуй, может и раздавить. Внезапно прервал поцелуй, отвернулся в сторону и глубоко вдохнул, закрывая глаза.
- Вот как-то так, - сказал он. К щекам прилила кровь и хорошо, что пока ещё только к щекам. Глеб давно уже заводил его - и вот он оказался так близко, что Вадиму пришлось срочно отвлечься от всего, чтобы подумать о гамме до-мажор и всех возможных её обращениях, которые можно сыграть на стандартной семиструнной гитаре.
Глеб же даже не собирался слезать с брата. Он о чем-то раздумывал, облизывая губы.
- Вадик, - он поерзал на бедрах брата, - А можно теперь я тебя поцелую?
- Это ещё зачем? - поинтересовался Вадим.
- Ну как... - Глеб поднял брови, - Тогда же ты меня целовал. А я хочу сам попробовать.
Вадим усмехнулся и благосклонно кивнул головой:
- Ну валяй.
Глеб глубоко вздохнул, положил руки на плечи старшему брату и наклонился к нему с видом человека, только что получившего ответственное партийное задание.
Вадим еле удерживался от смеха. Глеб коснулся своими губами его губ - гораздо уверенее, чем отвечал на его поцелуй в первый раз, вернулась его привычная самоуверенность, ну надо же. Обхватил Вадима ладонями за виски, прижимаясь к нему ближе. Его щеки, которым ещё не требовалась бритва, касались неопрятной щетины Вадима, который иногда позволял себе по несколько дней её не сбривать - все равно из дома почти не выходит, что там.
Глеб сидел прямо на бедрах брата, поэтому моментально почувствовал его эрекцию. Тут же отстранился и взглянул на Вадима с легким испугом во взгляде. Он не знал, что сейчас скажет брат, что надо говорить в таких случаях. И вообще... он же не немецкое порно, он даже не девушка, с чего бы это вдруг.
- Ну что? - нарочито устало спросил Вадим, - Ты что, решил, что я за него думаю что ли? Ты целовал меня, худощавый, длинноволосый, похожий на девушку... Все нормально, кыш отсюда.
Глеб поднялся с кровати и вернулся обратно к своему столу. Вадим заметил, как часто младший облизывает губы. Самодовольно улыбнулся. Кажется, Глебу понравилось.
- Эй, - окликнул его Глеб где-то через четверть часа, вдруг прекратив что-то ожесточенно записывать в своей тетради.
- Ну?
- Спасибо.
- Обращайся. И скажи мне, когда попробуешь на ком-то другом, ладно?
Тогда ему было четырнадцать, кажется, лет...Вадим поцеловал его в чисто образовательных целях. Как-то априори подразумевалось, что Глеб пойдет дальше оттачивать новоприобретенные умения на существах женского пола, но нет.
- Привет.
- Привет, -Вадим терзал свою гитару, подключенную к наполовину самодельному комбику. Звук был потрясающе ужасным. Глеб улыбнулся, становясь напротив него. Засунул руки в карманы джинс и сообщил.
- Я попробовал.
Прогло уже несколько недель, но Вадим сразу понял, о чем идет речь.
- И как?
Глеб сморщил нос в презрительной гримасе.
- Да как-то... никак, - он пожал плечами, - С тобой было лучше.
Вадим самодовольно усмехнулся, что-то наигрывая. Конечно, с ним лучше...
- Давай... - Глеб не договорил, только вытащил руки из карманов и подошел ближе. По его тону нельзя было определить, чего именно он хотел - то ли это был приказ, то ли предложение, то ли просьба. Младший Самойлов приподнялся на цыпочки и поцеловал Вадима. Вадим отпустил гитару, обнимая брата, она повисла на его шеё, ремень больно резал кожу. Но плевать, потому то влажные и горячие губы Глеба сейчас расплавленным золотом хлынули в его рот, а это в сто раз важнее, чем какая-то шея...
Потом они часто целовались. Часто, много и подолгу. Обоим это нравилось, они предпочитали не обсуждать, стоят ли за этим какие-то чувства, насколько это соответсвует этике и морали, они просто ловили кайф от ощущений. Часто в процессе страстных и жарких поцелуев, которым братья часто предавались ночью, в духоте одеяла - днем слишком велика была опасность, что их увидят вместе, - кто-то один или они оба вместе возбуждались. И тоже не обсуждали этого, делая вид, что их не интересуют никакие части тела друг друга, кроме ртов. Но вскоре Глебу пришлось признаться себе, что с недавних пор героем всех его эротических фантазий стал Вадим, и что он хочет от брата тех удовольствий, которые ему пока доставляет только собственная рука. С уроками поцелуев было покончено, оценкой Глеба была, несомненно, пятерка, пора было переходить к более серьезным урокам.
Инициатором, выступил, естественно, Глеб.
Был обыкновенный сумеречный вечер. В приоткрытую форточку доносились возгласы детей, играющих под окнами, в стекло билась муха. Глеб с Вадимом лежали на одной кровати и молчали. Целоваться было лень, говорить тоже, по телам обоих братьев разливалась приятная дремота, Вадим уже поминутно зевал, Глеб пока крепился.
- Эй, - он уперся носом в плечо брата, - Не спи.
- Да отстань ты, - душераздирающий зевок со стороны Вадима.
- Ах так, - Глеб поднялся, уселся брату на колени и положил пальцы на застежку его джинс, - А так будешь спать?
Вадим с веселым изумлением посмотрел на него:
- Глеб, ты с ума сошел?
Глеб только пожал плечами, возясь с застежкой. Расстегнул, провел ладонями по ткани трусов, с улыбкой почуствовав, что тело брата откликнулось на его прикосновение, и теперь Вадиму точно будет не до сна. Зацепил ногтями резинку трусов Вадима, спуская их вместе с джинсами куда-то к его коленям. Поудобнее уселся, движением ладоней заставил брата раздвинуть ноги чуть шире, насколько позволяла ширина кровати. Вадим молчал, видимо, решив предоставить младшему полную свободу действий. Глеб наклонился ниже, его горячее дыхание обожгло бедро Вадима. Он знал, что собирается сейчас сделать, но было боязно. Когда они первый раз поцеловались, Вадим взял инициативу на себя. Сейчас решаться приходилось Глебу.
- Эй, - Вадим мягко погладил его по голове, отворачивая лицо брата от своего члена, - Не надо, слышишь, Глебка, - он прижал его одной рукой к себе, Глеб устало закрыл глаза, касаясь щекой обнаженного бедра брата. Было немного досадно.
- Все в порядке? - вполголоса спросил он.
- Все хорошо, - подтвердил Вадим, продолжая гладить его по спутанным кудрям, - Просто... не сейчас.
А потом, после Глебового дня рождения, оба вдруг поняли, что на подходе осень, и скоро Вадим уедет обратно в Свердловск, и видеть друг друга они смогут хорошо если на выходных. Вадим кусал губы от отчаяния - очень не хотелось уезжать. Забрать Глеба с собой тоже было нельзя - брат должен был ещё школу закончить. Глеб хмуро смотрел на него, молчаливо обвиняя в скором отъезде. Видя такой его взгляд, Вадим мог только прижать его к стене и крепко поцеловать. Тогда Глеб на время переставал хмуриться, обнимал его за шею, целуя куда-то в волосы и шептал:
- Я тебя люблю.
Ради этих слов можно было бы и остаться, но черт возьми, в Свердловске была не только учеба, там была ещё и музыка, без которой Вадим себя не представлял. Без Глеба он себя тоже уже не мог представить, но он будет приезжать. В этом году гораздо чаще, чем в прошлом.
В последнюю ночь перед сентябрем они лежали вместе на кровати.
- Вадим... - Глеб коснулся губами щеки брата, - Давай...
- Что давай? - шепнул в ответ Вадим.
- Я не хочу, чтобы ты просто так уезжал.
В ответ тишина. Вадим думал, что хочет этим сказать младший брат. Пока он думал, Глеб снова поцеловал его. Руки младшего брата во время поцелуя скользнули вниз, нагло стянули с Вадима штаны пижамы. Они легко стянулись - не джинсы, на резинке. Глеб с отчаянностью человека, которого завтра казнят и которому все равно нечего терять, он гладил брата между ног, смело ласкал, не переставая целовать, чувствуя, как сбивается Вадимово дыхание, легонько прикусывал его губы и царапал его кожу, так вымещая свою злость за то, что он уедет. Чувствуя, как под его ладонями возбуждается Вадим, он возбуждался и сам, волосы растрепались, дышать было тяжело и жарко. Вадим тоже тем временем раздел Глеба. Они улыбались друг другу, хотя и не видели этого в темноте.
- Давай, - шепнул Глеб брату, поворачивась к нему спиной.
Таак, значит, как целоваться он не знает, а подробности гомосексуального полового акта ему известны?
Впрочем, Глеб не задумывался на эту тему. Им двигало желание, а не знание. Вадимом, впрочем тоже. Все, что он знал, он знал, слава Кришне, чисто теоритически.
Он обнял Глеба за талию, подтягивая к себе. Согнул его ноги в коленях, развел в стороны, мысленно отмечая про себя, что как здорово, что сейчас темно. Глеб мочал, только тяжело дышал. Вдрогнул, когда его коснулись пальцы брата, смазанные каким-то жирным кремом. Тут же рука Вадима скользнула к его члену, Глеб прикусил губу, чтобы не закричать и шире раздвинул ноги. Жутко хотелось, чтобы брат сделал хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь, чтобы это тянущее чувство удовольствия стало чем-то гораздо более сильным.
Было больно. Только сначала. Потом Глеб нашел в этой боли какое-то извращенное удовольствие.
В темноте Вадим наощупь нашел его руку, крепко её сжал и от этого простого прикосновения Глеб запрокинул голову назад, весь изгибаясь в беззвучном оргазме.
Вадим отстал от него всего на каких-то полминуты. Почувствовав, что это всё, Глеб упал лицом в подушку. Вадим уселся на кровати, погладил брата по волосам - он всегда любил трепать его кудри, по поводу и без.
Они молчали. Потом Глеб поднялся и поцеловал брата. Его губы тоже были искусаны - он тоже изо всех сил старался не кричать. Вадим протянул руку и обнял Глпеба, усаживая его к себе на колени. Вгляделся сквозь темноту в лицо брата и улыбнулся.
- Все в порядке? - теперь пришла его очередь это спросить. И Глебова очередь подтвердить кивком головы и подкрепить свои слова звонким поцелуем:
- Все хорошо.
~Конец~
|