Автор: Глюк
Название: "Бессмысленная гонка"
Категория: слэш
Пейринг: Глеб/Костя
Рейтинг: я в этом плохо разбираюсь, админы поставьте сами)
Размер: наверное мини
Комментарии: ловите этакую "сказочку на ночь". Вдохновил дядя Чак (к нему все претензии=) и личные воспоминания о поездках в поездах))
Статус:Закончен
"...Ненавижу поезда...
Если сразу зашёл, уснул - то да."
Если не обращать внимание на ритмичный и изрядно раздражающий, но уже более-менее привычный монотонный стук колёс, мелькающие деревья за окном и пошатывание жидкости в "напёрстке", то можно было бы сказать, что тишина была всеобъемлющая, всепоглощающая, абсолютная. Сквозь заляпанное толстое стекло виднелось тёмное ночное небо. Оно было огромным, даже казалось, что вся эта тишина была порождена именно им. Ни звёзд, ни луны не было. Да они и не нужны. Он лениво перевёл взгляд на стол, затем на "напёрсток". Жидкость неизменно продолжала колыхаться, свидетельствуя о том, что было движение. Он, выдохнув, одним махом опустошил содержимое, и, удивившись казавшейся громкости своего вздоха, несколько раз моргнул глазами. Затем решительно встал, вышел в тамбур. Пару раз чиркнув кремнем, подкурил "Мальборо". Не спеша затянулся. Выдохнул дым, вырвавшийся густыми клубнями из лёгких. Он внимательно разглядывал причудливые узоры, которые формировались по мере рассеивания дыма. Увлёкшись этим занятием, он не заметил, что его одиночество было нарушено.
- Ты чего не спишь? - спросил голос.
Он рефлекторно дёрнулся и обернулся назад. Увидев знакомое лицо, расслабился и ответил:
- Да... Неохота.
Этим самым голосом оказался никто иной как Бекрев. Гастрольный тур начался, и они ехали в какой-то город *не буду называть какой, дабы никто не огорчился*.
- Ты бы хоть постарался уснуть, и так день напряжённый завтра...
- Курить будешь? - отрезал Глеб и сам опешил своей резкости. Протянул ему сигарету. - А сам чего не спишь?
- Да тоже самое, - улыбнулся тот.
- Есть предложение, - выдохнул Самойлов и затушил бычок. - У меня там осталось ещё "беленькой", как раз её и "уговорим"?
- А что, неплохо.
- Ребята уже спят поди?
- Спят, - с какой-то грустью в голосе ответил Костя.
- Ну и хорошо, - Глеб похлопал его по плечу и вышел из тамбура.
Костя последовал за ним. Самойлов достал второй "напёрсток", налил по 50 грамм. Бекрев сел напротив него и, задумавшись, уставился в окно. Подметив это, Глеб произнёс:
- Знаешь, почему люди куда-то едут?
- Ну по-разным причинам: дела там, что-то ещё...
- Стоп. Давай по-другому: почему многие любят ездить просто так?
- Хм, может, любят насладиться одиночеством, там романтика и всё такое, - начал размышлять Костя, но Глеб его прервал.
- Нет, Костенька, нет. Людям нравятся поездки, потому что в них, их окружает одноразовый мир. Понимаешь? - с надеждой в глазах он посмотрел на товарища.
- Если честно, не особо.
- Смотри: несколько часов назад мы стояли на вокзале, так ведь?
- Так.
- А сейчас? Сейчас мы уже за тысячу километров от города. И все дела, все проблемы, всё, что касалось того города - осталось там, - Самойлов крутил в руках пачку сигарет. - А когда мы проснёмся - то уже будем совсем в другом месте. И всё, что касалось "сейчас и здесь", останется именно в этом промежутке. Теперь ясно?
- Ну... Более-менее, - задумавшись, ответил Костя. - А ты это к чему?
- Да ни к чему. Просто так. Ладно, давай. За что пьём-то?
- Ну за любовь. Стандартный тост.
- Нет, - сконфузился Глеб, - Давай лучше за ненависть, - и поднял "напёрсток".
- Почему? - искренне смутился Бекрев.
- Потому что любовь приходит и уходит, а ненависть будет с каждым до конца.
Чокнулись, хлопнули. Глеб развалился на кровати, уставившись в потолок.
- Ты спать? -спросил Костя.
- Нет. Так удобнее разговаривать.
- А ты серьёзно имел в виду все эти вещи про "одноразовый мир"?
- Да, - нисколько не задумавшись, сказал Глеб.
- И тебе не страшно? - испуганным шёпотом тихо произнёс Костя.
- А почему мне должно быть страшно? - это удивило Самойлова.
- Ну как. То что, если жить по такому принципу, то весь мир и всё, что окружает тоже одноразовое. Тогда это и не жизнь вовсе.
- Ты прав, Костенька, прав. Всё уже давно стало одноразовым, - эту фразу Глеб произнёс куда-то вне, в тишину.
- Но так ведь нельзя! - возмутился Костя.
- Почему? Всё можно. Запомни, сейчас и здесь можно всё. А что будет потом - это будет потом.
От этих слов Бекрев передёрнулся, но промолчал.
- Садись рядом, - продолжил Глеб.
Костя послушно присел на краешек кровати и продолжал наблюдать за Самойловым, который безмятежно и даже как-то отрешённо продолжал смотреть в потолок.
- Запомни: меньше принимай всё близко к сердцу, меньше думай. Воспринимай всё как некую игру, местами весёлую, местами страшную. И побольше здорового пофигизма. Всё не так уж многозначительно, да и смысла намного меньше, чем все привыкли думать. Так легче, поверь. По-крайней мере проще. Вот так-то вот, Костенька.
Бекрев сидел и слушал его голос, думая, да ты ведь не такой на самом деле! К чему все эти маски? На мгновение его посетила мысль, а что если действительно такой, что не прикалывается, а на полном серьёзе так думает? От этого ему стало страшно.
- Говоришь, всё, что здесь и сейчас - это не имеет значения? - Костя поднял вверх левую бровь.
- Да, - Глеб посмотрел на него.
- И завтра - это уже останется далеко, где-то там... - он махнул рукой назад.
- Да...
Бекрев с долей цинизма посмотрел в глаза Глебу, мол учусь у тебя жизни, чуть наклонился вперёд, ближе к лицу, опираясь руками о кровать. Глеб напряжённо сглотнул комок, подступающий к горлу и машинально потянулся рукой к бутылке, не отрывая взгляда. Нащупав её на столе, раскрутил зубами крышку, сделал пару глотков. Горло обожгло моментально. От боли он чуть скривил губы и осторожно протянул бутылку Косте, который навис над ним и буквально вдавливал свои взглядом. Он последовал примеру Самойлова и отхлебнул немного, поставив оставшееся куда-то на пол. Они смотрели друг на друга, пытаясь предугадать дальнейшие действия, просчитать ход. Глеб нервно покусывал нижнюю губу и исподлобья поглядывал на Костю, глядящего на него прямо, немного дерзко. Тишину ещё долго никто не решался нарушить. Они, может быть, просидели бы так до самого утра, но первый шаг всё-таки был сделан. Отступать было некуда.
- Знаешь почему мы пили за ненависть? - спросил Глеб. Не дождавшись ответа, он произнёс: - Потому что за то, что будет здесь и сейчас, ты, возможно, будешь меня ненавидеть всегда.
С этими словами он резко схватил Бекрева за плечи и потянул на себя. Пока тот ничего не соображал, Глеб успел задрать на нём футболку и перевались на спину, чтобы поменьше сопротивлялся.
- Ненависть - единственное, что выходит за рамки этого одноразового мира, - саркастично ухмыльнулся Глеб и прижал его к стене.
Костя смотрел на него в упор, делая вид, что всё, что происходит - это в порядке вещей. Один : один.
Глеб лукаво посмотрел на него, мол, проверяешь, испугаюсь и перестану, а нет! Не так-то просто, Костенька.
Он избавился от футболки и, отшвырнув её подальше, крепко обнял Костю, вцепившись руками в спину, и коленкой развёл его ноги. Самойлов не соображал, что он делает. Он мысленно понимал, что этого не должно быть, это неправильно, но если бы он отступил, то проиграл бы битву, начатую никем и никогда... да и по глупости. Глеб почувствовал, как Костя вздрогнул и напрягся. Два : один.
Чтобы не показать своё поражение, Бекрев улыбнулся и закинул ногу за спину Глеба. Два : два.
Самойлов решил не сдаваться. Несколько секунд, буравя глазами друга, он настойчиво притянул его за шею к себе. Касаясь губами его губ, нос к носу, он прошептал: "Три : два". Не дожидаясь реакции со стороны Кости, он нахально проник языком в его рот, ощупывая. Чуть прижал верхнюю губу, вследствие чего последовал томный вздох. Продолжая целовать, стал спускаться рукой ниже по спине, слегка щекоча пальцами. Сопротивления не было. Напротив, Костя начал какие-то манипуляции с пуговицами на рубашке Глеба. "Настырный" - подумалось ему: "Выходит, три : три". Часть вторая
А что дальше? А дальше оставалось только идти вперёд, до конца. Никто не хотел проигрывать. Рубашка полетела вслед за футболкой. В голове слышалось только монотонное "тук-тук-тук". Стук колёс. Ритм. Как чугунный шарик. Будто бы кто-то в один момент взял и отпустил его. А он теперь стукается о гладкие стеклянные стенки замкнутого пространства. И ему некуда деться. Мимолётно пронеслось: "Будь что будет". Глеб запустил руку в его джинсы. По телу пробежал ток. Он немного отпрянул назад, но тут же с уверенностью вернулся. Сильнее прижал к себе, острым кончиком языка провёл по его губам. Наблюдал, выжидал. Но Костя продолжал смотреть на него серьёзно, самому интересно было. Тем временем его рука прошлась по ягодице, гладя ту. Напряжение увеличилось. Бекрев приблизился максимально к лицу Глеба, так что глядя другу другу в глаза, не было видно ничего, всё растворялось в зрачках. Выдержал паузу, нервно дыша.
- Ради чего? - с долей некой злости произнёс он.
Самойлов покачал головой и, закрыв глаза, отступил назад.
- Не знаю, - ответил Глеб, - Не знаю... - закрыл лицо руками и напряжённо вздохнул.
Они снова лежали молча. Вслушивались в тишину, которая, сгущаясь, нависала плотным тяжёлым куполом, душила, давила, уничтожала. С каждой секундой становилось противней и сложнее. Глеб отвернулся, продолжая закрывать лицо руками. Бекрев смотрел в потолок, о чём-то размышляя. Потом он осторожно тронул Самойлова за плечо.
- Эй! - более уверенно он потянул на себя, - Всё в порядке.
Глеб развернулся. Выражение его лица ничего не обозначало. Ни азарта, ни сожаления, ничего.
- Ничего-то ты и не понял, Костенька.
- Понял, - шепнул тот, улыбнувшись, и обнял Глеба.
Аккуратно, настороженно провёл рукой между лопаток, уткнулся лицом в грудь и почувствовал на себе его объятия. Шарик в голове продолжал стучать. Шарик голове, шарик в груди. Какая разница. Сейчас и здесь. Костя робко поцеловал его в ключицу. Глеб провёл рукой по его лицу, двумя пальцами притянул за подбородок к себе: "К чёрту всё". Он жадно поцеловал Костю, проникая языком внутрь. Было горячо, трудно дышать, шарик сменил ритм, и теперь стучал нестерпимо быстро, не оставляя места, для других звуков.
Глеб уже забыл про этот дурацкий счёт, у него не осталось никаких мыслей по этому поводу, он просто делал то, что хотел. Не специально, не назло, не ради чего-то. Костя закрыл глаза от удовольствия и извивался в его объятиях. Ему было хорошо. Он ощупывал языком его нёбо, яростно впивался в губы, чуть ли не прикусывая их, как в последний раз. Было плевать на всё и всех. Весь мир провалился куда-то, осталось только единственное злосчастное здесь и сейчас.
На секунду Глеб уверенно, но нежно отстранил его от себя, дав передышку. Он сделал глоток воздуха и посмотрел на Костю глазами полными умиления и некой горечи. Затем медленно провёл рукой по джинсам, обводя указательным пальцем контур пряжки ремня. Костя закрыл глаза и поддался вперёд. Одной рукой он расстегнул ремень, продолжая наблюдать за Костей. Послышался звук расстёгивающейся молнии. Глеб присел на кровати и стянул с него штаны до конца. Затем вернулся обратно и поцеловал в шею, начиная ласкать рукой его пах. Костя выгнул спину и чуть слышно застонал, сжав кулаки. Глеб тем временем становился всё настойчивее и настойчивее. Он уже беззастенчиво навис на ним, составляя сверху вниз "дорожку" из поцелуев по его торсу. Наконец, подобравшись к "заветному", он оттянул зубами резинку трусов и резко отпустил. На что незамедлительно последовал вздох Бекрева. Раздев его полностью, Глеб игриво лизнул пупок, а после спустился ниже. Провёл языком по возбуждённому члену, хитро улыбнулся, поцеловав его. С губ Кости сорвался стон протяжным "Ааааа". Он облизнул губу и закусил. Глеб продолжал его ласкать губами, заставляя извиваться сильнее. Бекрев гладил его по волосам, усиливая фрикции, откровенно тянул на себя и выгибался. Почти доведя его до оргазма, Глеб остановился. Он слегка приподнял его бёдра, настаивая, чтобы тот перевернулся. Костя понял и упёрся руками в стену. Самойлов поцеловал его за ушком и, поглаживая по спине, чтобы он расслабился, легонько прислонился к нему. Сквозь штаны, чувствовалось, что Глеб возбуждён. Он расстегнул ширинку и избавился от лишней одежды. Затем провёл пальчиком по анусу и, придерживая Костю за бёдра, плавно вошёл в него, стараясь причинить минимум дискомфорта. Бекрев стиснул зубы, но не показал вида, что ему было больно. Да Глеб и так это понял, чувствуя, как там внутри было тесно и жарко. Рефлекторно Костя напряг все мышцы и, не выдержав, громко вздохнул. Глеб наклонился к нему, крепко, но нежно обняв, и тихо, так чтобы было почти не слышно, прошептал над самым ухом: "Глупый, расслабься. Так же больнеее". Подождав, пока Костя чуть привыкнет, он начал делать лёгкие движения внутри него, постепенно набирая обороты. Вскоре, он уже прижал его к стене, буквально вдалбливая в неё. Звуки смешались. Стук колёс, бой шарика в голове, который зашкаливал, вздохи, удары об стену. Всё перемешалось, стало единым целым - этим самым здесь и сейчас. Глеб не забыл про Костю, продолжая ласкать его там рукой. Пять. Четыре. Три. Два. Один... Они кончили. Ноль. Костя сполз на кровать и обессиленный уснул. Отдышавшись, Глеб нашёл какую-то салфетку, вытер руку и лёг рядом, подкурив сигарету. Похуй на тамбур. Он бы всё равно сейчас вряд ли куда дошёл. Лёг рядом с Костей, выпуская дым. Едва потушив бычок о край стола, тут же провалился в глубокий сон.
И вновь. Та самая всеобъемлющая бездонная тишина, которая поглощала и умерщвляла все звуки, все шорохи, всё живое. Тишина, которая бы могла сравниться своим величием только с небом, виднеющимся из окна купе.
Утро пришло вместе с робким неярким первым солнечным светом, бьющимся в окно купе, сонными сумбурными движениями и небольшой головной болью. Самойлов потянулся, размяв затёкшую шею, и приоткрыл заспанные глаза, усердно растирая их руками. Чуть приподнялся на локтях и огляделся, сладко зевая. Он повернул голову вбок и обнаружил ещё спящего Костю, свернувшегося в клубок с лёгкой улыбкой на губах. Его безмятежное и счастливое выражение лица, ровное спокойное дыхание заставили Глеба невольно улыбнуться, он склонил голову набок, продолжая любоваться и тихо хмыкнул себе под нос. Легонько, чтобы не напугать, он едва дотронулся рукой до плеча Кости, на что последовало непонятное "угу". Глеб увереннее потряс его, и попытка разбудить удалась. Бекрев поморщился, явно не радуясь пробуждению, но всё же открыл глаза и, щурясь, посмотрел на Глеба.
- Доброе утро, - смущённо произнёс он, вспоминая обрывки этой ночи.
- И вам, Константин, добрейшего утречка, - с иронией ответил Самойлов, изобразив невозмутимость.
Костя присел на краешек кровати и стал разгребать небрежно разбросанную кучу вещей, пытаясь выудить оттуда свои шмотки. Он старался не смотреть в глаза, не потому что боялся реакции Глеба, а потому что не знал, как он сам поведёт себя в ответ. Всё что произошло, вышло спонтанно, неосознанно. Никто ведь не думал, что всё так закончится. Он просто поддался.
- Может быть, скажешь что-нибудь? - нарушил напряжённую тишину Самойлов.
- А нужно? - похоже вчерашняя игра на счёт набирала новые обороты.
- Правильно, Костенька, правильно, - одобрительно промурлыкал Глеб, - Ты быстро учишься вчерашней философии.
Костя промолчал, лишь недовольно фыркнув, натягивая на себя брюки.
- Я сдержу обещание: всё было там. И осталось там же, - с ясными намёками продолжил Глеб, для себя в мыслях сделав пометку "Четыре : три", в пользу себя.
Но Костя, казалось, не замечал язвительных поддёвок. Он продолжал одеваться, не обращая никакого внимания. Натянул на себя футболку и встал с кровати, по-прежнему не глядя ему в глаза. Уже выходя из купе, он услышал доносящийся голос Глеба: "Мы пили за ненависть, и всё вышло именно так".
Оставшись наедине с самим собой, Самойлов откинулся назад на кровать, взявшись руками за голову, мысленно проклиная себя за всё произошедшее. Мысли бегали по кругу, они раздражали, бились в мозг, заставляя этой самый шарик расшевелиться и начать снова стучать, взвинчивая и без того расшатанные нервы. Он гнал их прочь, но все его попытки были безуспешны и, более того, лишь раззадоривали сознание. Нашарив на столе пачку сигарет, он резко встал и, наскоро надев штаны, пошёл в тамбур покурить, успокоиться.
Нейтрально отыграв концерт, ребята собирались отправиться в гостиницу, где уже давно были забронированы номера. Уже подходившего к машине Глеба, кто-то окликнул сзади. Он обернулся и увидел за своей спиной Бекрева, спешно бегущего навстречу.
- Глеб, подожди! - подбежав, он остановился отдышаться.
- Ну что?
- Нужно поговорить.
- О чём? - Глеб изобразил искреннее недоумение, надеясь, что Костя не станет к нему приставать с вопросами.
Ребята уже напряжённо наблюдали за ними через опущенные стёкла, сидя в серебристом Ниссане, намекая, что время поджимает.
- Почему ты такой циничный? К чему всё это? - Бекреву видимо было без разницы, что они не одни.
Самойлов замялся, чувствуя неловкое напряжение и пытаясь его скрыть. Он приобнял Костю за плечи и тактично отвёл в сторону, подальше от взглядов, сделав рукой жест Валере и Диме, чтобы те ехали без них.
Когда машина скрылась за поворотом, Глеб достал сигаретку и закурил.
- Почему ты всё время пытаешься строить из себя того, кем не являешься на самом деле? - атаковал Бекрев. - Ты ведь не такой, - уже неуверенно произнёс он.
- Да? С чего ты взял? - съязвил Глеб.
- Мне так кажется.
- Ха! - рассмеялся Самойлов, - Ему так кажется! Какой же ты наивный, Костенька!
Бекрев оторопел, не ожидая такого расклада. Он опустил глаза вниз, уныло покачав головой, и развернувшись, быстро зашагал прочь.
- Ну и куда ты? - крикнул Глеб ему вслед. - Ты ведь даже не знаешь ничего в этом городе, и где гостиница тоже не знаешь!
Но Костя ничего не отвечал и продолжал уверенно двигаться вперёд в неизвестном направлении. Глеб понял, что он не остановится, и нагнал его лёгким бегом, по пути докуривая Мальборо. Он ухватил его за футболку и развернул к себе, крепко вцепившись в ткань.
- Ты дурак? Куда ты попёрся на ночь глядя? - тормошил он его.
- Тебе-то какая разница? - огрызнулся Костя.
- А такая, - но ничего не смог придумать в ответ.
- Какая? Вот, значит, никакой. Тогда пусти, - он попытался вырваться, но Самойлов держал его крепко.
- Не пущу. Мало ли что с тобой может случится. А я отвечай.
Костя усмехнулся и повторил попытку, но его друг похоже был настроен вполне серьёзно.
- Кость, ну правда, - Глеб заглянул ему в глаза, - Хватит. Пойдём.
- Куда?
- Вот же ты бля! - выругался он. - Я ведь тоже не знаю адреса! Твою ж мать! - с досады он отпустил футболку, которую сжимал мёртвой хваткой, из-за чего она малость подрастянулась, и схватился руками за голову.
Бекрев так и прыснул со смеху, глядя на раздосадованное лицо Глеба, который крыл весь свет трёхэтажным отборным матом. Он уже забыл про напыщенную неприступность и гордость.
- А позвонить спросить? - заливаясь от смеха, "подкинул идею" Костя.
- Точно, - Глеб остановился, подняв вверх правую бровь и указательный палец, и полез в карман за телефоном.
Он набрал номер Димы и стал ждать ответа. После нескольких продолжительных настойчивых звонков, Глеб понял, что эта затея бесполезная.
- Нас кинули, - с многозначительным выражением лица, подытожил он.
Веселье пропало с лица Бекрева. Было видно, как он занервничал. Часть третья
- А что делать теперь? Может Валере позвонить?
- Да у него телефон ещё на концерте разрядился, - махнул рукой Глеб и присел на парапет.
Костя тяжело вздохнул и присел на корточки напротив Глеба, придерживаясь за его колени. На улице тем временем темнело. Хоть осень наступила только недавно, но было ощутимо её присутствие в остром ветре, дерзко щекочущим лица своими холодными пальцами *о какой эпитет!*.
- Ну... Раз уж так вышло, то мы можем просто погулять где-нибудь, - робко предложил Костя.
- Ага. Всю ночь. Оптимист ты, однако.
Бекрев хмыкнул и чуть слышно промурлыкал под нос знакомую строчку из песни "Я оптимист, я оптимист, я гетеросексуалист".
- Ну-ну, - как бы невзначай ответил Глеб, - Гетеросексуалист он.
Костя сделал вид, что не заметил.
- Давай, вставай, тут холодно сидеть. Пройдёмся, хоть на город посмотрим, - повторил он своё предложение, незаметно для себя взяв его руки в свои.
Глеб лениво встал, и они пошли. Спустя несколько секунд до обоих дошло, что они до сих пор держатся за руку.
- Блять, чё за нафиг! - шугнулся Самойлов, резко выдернув ладонь.
Костя тоже отпрянул, хотя это показалось ему довольно приятным.
Они свернули на длинную аллею, усаженную деревьями и ведущую в глубь города, и шли молча. На небе уже сгущались сумерки и холодело с каждой минутой.
- Глеб? - первым разговор начал Костя.
- Что?
- Я кушать хочу.
- Ну ты блин даёшь, Костенька! Ладно, давай найдём какую-нибудь забегаловку.
Они огляделись, ища глазами какую-нибудь кафешку, которую вскоре обнаружили на другом конце улицы, и поспешили к ней. Это была летняя забегаловка с белыми пластиковыми столиками, благо под крышей, на которой красовался логотип "Балтики", ужасной попсовой музыкой, случайными посетителями и дешёвой едой. Ребята уселись за один из столиков, что был подальше ото всех и заказали фаст-фуд с пивом. Глеб достал сигареты и закурил, любезно угостив ими Костю.
- Интересно, ребята нас не потеряли? - жуя хот-дог, еле разборчиво спросил Костя.
- Как видишь нет. Так бы уже давно телефон разорвался от звонков, - с долей иронии в голосе произнёс Глеб, смачно затянувшись и отхлебнув холодного светлого пива с лёгкой горчинкой.
- Глеб?
- Ну что ещё? - недовольно пробурчал Самойлов, отвлечённо глядя куда-то в сторону.
- Ты так и не ответил. К чему весь этот театр с ролями и масками?
Глеб выдохнул, готовясь к тяжёлому разговору, который ему совершенно не хотелось начинать.
- Хорошо. Я отвечу, - он помедлил, уставившись в бокал с пивом. - Так просто меньше совесть мучает. Понимаешь? Так просто легче.
- Не понимаю, - настойчиво произнёс Костя, внимательно наблюдая за Глебом.
- Кость, мне и так сложно, - Глеб начинал злится, - А ты ещё тут последнюю душу из меня вытягиваешь. Я просто хочу, чтобы никто не знал, каков я на самом деле. Так проще сломать человека, - с неимоверной трудностью он выдавливал из себя слова.
А этот противный чугунный шарик уже нервно долбился в истерике. Рикошетил со скоростью света. Стучал, стучал, стучал.
- Глеб, не надо. Я хочу знать тебя настоящего, - Костя встревоженно глядел ему в глаза.
- А если я не хочу? Уже обжигался.
- А мне казалось, что я не последний человек в твоей жизни. Что имею право знать настоящего Глеба.
- Ты его знаешь, - тихо произнёс Самойлов.
- Разве?
- Да, - он опять напрягся. Тяжело говорить правду. - В поезде я был настоящий.
Костя закрыл глаза и выдавил из себя сдавленный полу смешок-полу вздох, откинув голову назад. В голове закрутилась стая назойливых разнообразные мыслей.
- Господи, Глеб!
- Это правда, - без каких-либо эмоций подтвердил Глеб.
- Почему?
- Не знаю. Просто по-другому не смог.
- Значит... - всё ещё желая убедится, продолжил Бекрев.
- Да! Да, Костенька, это был не прикол, не очередная моя выходка. Я действительно этого хотел.
Шарик лопнул. Непрерывный, давящий на мозги стук прекратился в одну секунду. Воцарилась тишина, граничащая с пустотой. Не с этой противной, напрягающей, выворачивающей наизнанку пустотой, а с лёгким, светлым и долгожданным опустошением. Как камень с души.
- И знаешь, мне от этого страшно, - признался Глеб. - С тобой я становлюсь настоящим. Меня это пугает. Я уже так часто менял лики, что забыл, каково это быть собой.
- Боже... Глеб, - продолжал твердить Костя.
Слышать правду было лестно, но и в то же время больно.
Костя встал со стула и, взяв Глеба за руку, резко потащил к выходу. Самойлов как ватный поплёлся за ним. Было всё сказано. И будь, что будет. Теперь уже поздно отступать назад. Конкретно поздно. Нет теперь никаких игр. Счёт обнулился. Гонка "кто - кого" окончена.
Костя, не замечая ничего вокруг, тащил Глеба непонятно куда. Резкими быстрыми шагами они преодолели улицу, скрывшись в лабиринте серых домов, где не было уже никого и ничего. Время было далеко за полночь. Было темно, непривычно тихо. Не было ни голосов, ни света фонарей, как будто весь город уснул, дав право им двоим на настоящие поступки, на правду.
Костя остановился возле какого-то дома и затащил Глеба в открытый подъезд. Они поднялись на последний этаж. Никто не задавал вопросов. Да оно и не к чему было. Также быстро и настойчиво Костя развернул Самойлова лицом к себе и прижал к холодной большой стене. Глеб был расслаблен. То ли ему было всё равно, что с ним собираются делать, то ли он просто доверял этому человеку. Прерывисто дыша в губы Глеба, чуть ли не касаясь их своими губами, Бекрев прошептал:
- Мы никогда не будем принадлежать этому "одноразовому" миру. Всё, что между нами - оно над ним, свыше.
Самойлов издал слабый стон и проник языком во влажный тёплый рот Кости, который начал целовать его так яростно, настойчиво, причиняя лёгкую приятную боль. Его руки скользнули под футболку, крепко вцепляясь в спину. Костя прижал его сильнее, чувствуя, как с каждой секундой нарастает напряжение. По коже пробежал импульс. Он ловко расстегнул пряжку ремня и запустил руку в его штаны, лаская и разминая плоть. Приятная дрожь накрыла Глеба с головой. Он впился ногтями в кожу на спине и закатил глаза в экстазе. Мысли покинули голову, уступив место удовольствию.
Спустя некоторое время, всё тело Глеба напряглось каждой клеточкой, а затем обмякло и сползло вниз по стене вместе с выдохнутым стоном. Костя, придерживая его, присел рядом и подкурил ему сигарету.
Они молчали. Было слышно лишь частое неритмичное дыхание обоих. Найдя в себе силы, Глеб поцеловал Костю и положил свою голову на его плечо.
Утро наступило неожиданно. Оно застало врасплох. Солнечные лучи предательски освещали лица мужчин.
- Пойдём? - предложил Глеб.
- Да, пойдём.
Они встали с холодного панельного пола лестничной клетки и вышли на улицу. Щурясь от солнца, Глеб спешно застегнул ремень. Увидев это, Костя улыбнулся и приобнял его за плечо. Они миновали ту самую кафешку, в свете дня она казалась ещё более ужасной, прошли мимо аллеи и остановились возле автобусной остановки.
- Сколько времени? - спросил Бекрев.
- Сейчас... - Глеб полез в карман за телефоном, - Опа! Двенадцать пропущенных, - он удивлённо уставился в дисплей. - Дима, - он смущённо посмотрел на Костю, мол извиняясь. - Костенька, я дурак.
- Неожиданное заявление, - хмыкнул Бекрев.
- Они нам звонили, а у меня телефон на беззвучном стоял. Блять! - до Глеба, наконец, дошла вся суть этой нелепой ситуации. Он спешно набрал номер Снейка.
- Аллё, Дим. Это Глеб. Я не слышал звонков.
Костя курил и смотрел на Глеба, гримасы на лице которого просто менялись с каждой секундой. Иногда он даже убирал трубку от уха. Видимо, Снейк был как минимум недоволен.
- Да-да, всё хорошо, - он только и успевал вставить обрывочные фразы, - Да, Костя со мной, всё в порядке. Где мы? Мы... Э-э-э... Хорошо, сейчас поймаю такси. Куда, говоришь, подъезжать? Ага. Всё. Ждите.
Он положил трубку и забрал сигарету из рук Кости, сделав пару тяжек.
- Ну что? - робко спросил Бекрев.
- Они нас на вокзале уже ждут. Ещё чуть-чуть и опоздали бы, - Глеб вытянул руку, пытаясь поймать машину.
- Глеб?
- Что?
- А можно я сегодня с тобой в купе поеду? - нерешительно произнёс Костя.
Коварно улыбнувшись, Самойлов, хитро посмотрел на Костю.
- Как хочешь, - лукаво протянул он, и они сели в подъехавший чёрный Форд.
~Конец~
|