Автор: Глюк Бета: нет Название: "Немое кино" Категория: слэш Пейринг: Глеб/Костя Рейтинг: PG-13 Размер: мини Комментарии: Небольшое отступление от привычной стилизации текста. Автор любит играть с формами. Статус: закончен
Знаете такие старые самые первые фильмы. Чёрно-белые, плохого качества, где ещё так плёнка потрескивает, дрожит картинка и какие-то помехи в виде чёрных или серых точечек, дребезжащих и бегающих по кадру. Представьте себе это. Где нет специальной обработки на компьютере, чтобы убрать все дефекты, грубый монтаж и вместо голосов - меняющиеся титры под картинкой на чёрном фоне. Обрывочные фразы вместо ясного диалога. Это немое кино. Без пафоса, без героев и лиц. В этом старом обветшалом доме с серыми потрескивающими досками, наскоро сколоченными уже проржавевшими гвоздями, я сейчас здесь. Пахнет сыростью. Какой-то душной пустой сыростью. Я делаю шаг и слышу, как под моими ногами протяжно скрипит прогнивший пол из того же дерева, которому уже лет больше чем мне. Делаю ещё один шаг - снова скрип. Я прохожу к окну с разбитым стеклом, в раме которого ещё торчит пара осколков. Они замутнённые. Наверное, в саже. На стенах тот же чёрный налёт. Наверное, здесь когда-то был пожар. Я прислоняюсь к стене и медленно сползаю по ней на пол. Колени как-то сами подгибаются. Кое-где в полу доски уже окончательно испортились и обвалились. Вместо них чёрные дыры. И я сижу прямо так, на полу, не думая, что замараюсь. Да, здесь довольно пыльно. Вижу, как по стене в углу спускается резвый маленький паучок. Он забавно и торопливо перебирает лапками. Через несколько секунд слышны ещё скрипы и шаги приближающегося человека. Он входит в открытую дверь и, с долей опаски озираясь вокруг, останавливается напротив меня. Оценивает взглядом обстановку. Вот здесь должен быть титр "Где мы?" Я поднимаю взгляд на него, чуть щурясь "Тебе не нравится?" Он проходит мимо меня и, оглянувшись по сторонам, присаживается на корточки "Зачем мы здесь?". Вот это действительно то, что он хочет спросить. Моя реплика "Тут не так, как "там". Тут - прошлое. Настоящее - не искусственное". Он хмыкает и сглатывает, начиная прикуривать сигарету. Я поднимаюсь с пола и иду вдоль комнаты быстрым, но размеренным шагом, приближаясь к дальнему углу, в котором одиноко стоит старый деревянный стул-погорелец. Свидетель истинного прошлого. Рядом с ним разместился небольшой наполовину разваленный шкаф-этажерка с потрескавшейся лакировкой и покрытый той же копотью. Некоторых полок нет, и все вещи просто свалены друг на друга. Я засовываю руку по запястье вглубь всего этого барахла и на ощупь вытаскиваю оттуда какую-то книжечку. Она обтянута искусственной кожей, которая тоже пострадала от времени. Мой спутник с любопытством глядит на меня, на мои действия. Я поворачиваюсь к нему, всё ещё сидящему на корточках, и делаю приглашающий жест рукой. Вот здесь он говорит "Что это?" Я молчу, но он всё равно встаёт и идёт вслед за мной. Я веду его на второй этаж по прогнившей лестнице с потрескавшейся и облупившейся краской, некоторые ступеньки которой сломаны или просто отсутствуют. Он с недоверием ступает на одну из них, наверное, боясь провалиться. Под подошвой наших ботинок она издаёт звуки ещё более ужасные, чем пол. Оказавшись на втором этаже, я веду его дальше. Здесь темнее, потому что единственное маленькое окошечко заколочено досками. Тусклые солнечные лучики еле-еле пробиваются через щёлочки, хотя от них здесь всё равно ничего не зависит. Возле одной из стен стоит железная кровать с проржавевшими пружинами, которые местами растянулись. Нет ни матраса, ничего. Я сажусь на неё, и пружины тут же прогибаются с железным лязгом. "Садись рядом". Он послушно присаживается на краешек кровати, придвинувшись ко мне. Я открывают эту затёртую книжонку с жёлтыми хрустящими страницами. Здесь что-то написано мелким, но аккуратным почти каллиграфическим подчерком. Из-за времени слова выцвели, их еле можно прочитать. Я отворачиваю несколько страниц, и где-то из середины выпадает прямоугольная чёрно-белая тусклая фотокарточка, где-то 5х7. На ней запечатлено улыбающееся лицо женщины. Она молода, у неё короткие светлые волосы, завитые кудри. Чистое, свежее лицо счастливого человека. Её уже нету. Мой друг берёт в руки фотокарточку и разглядывает её. "Видишь, здесь всё по-настоящему. Нет фальши. Вот поэтому мы и здесь". Моя реплика. Я листаю записную книжку дальше, но там больше нет ничего, кроме этого фото. На самой последней странице в правом углу стоят инициалы. Его тоже уже нету. "Он любил её". Вот здесь эту фразу шепчут мои губы. "По-настоящему. Теперь так не любят". Он кладёт фото обратно в книжечку, и я захлопываю её. "И всё же, причём здесь я?" Титр под моментом, в который он поворачивает голову и смотрит в мои глаза. Я... А я и не знаю, что ответить. И вместо этого начинаю говорить всё, что приходит в голову. "В прошлом хорошо. Оно уже никогда не будет таким, как настоящее. Тут просто. Легко и просто. Без подделок". Опускаю руки на колени. "Знаешь..." Вот тут вместе с рябью картинки должна быть видна дрожь губ. "Мне кажется, что сейчас мы здесь. И сейчас не должно быть фальши, она здесь неприятна. Я хочу быть искренним. Без того наигранного цинизма. Прочь все маски". Беру его руку и накрываю её своей рукой. Чувствую легкое, но всё же тепло. Пожалуй, единственное в этом месте. "Я хочу, чтобы ты знал. Костя, я люблю тебя, так как любили в прошлом". А он всё также пристально смотрит на меня, как бы пытаясь понять, забраться в душу, и отмыв всю грязь, найти там истину. А дальше немое кино. Да и слова вряд ли нужны. Я жду. Жду действий, эмоций, хоть какой-то реакции. Он закрывает глаза и притягивает мою голову к своей груди. Я утыкаюсь носом в его свитер. Мягкий, такой родной... Он крепко обнимает меня, как будто боится, что я после своих слов куда-нибудь исчезну. "Я знаю. Я всё знаю, Глебушка". Титры под его шёпотом, ласково щекочущем моё ухо. Я поднимаю голову и тянусь к его губам. Осторожно касаюсь их. О, боже! Как же я давно хотел этого! Почти каждую минуту я видел их перед глазами, но они были далеко. А сейчас... Сейчас он здесь, он рядом, он со мной! Он мой. Навсегда. Искренне и бесповоротно. Он делает неуверенные движения навстречу и зарывается рукой в мои волосы. Язык нежно касается моих губ, очерчивая контур. Я чувствую его каждой клеточкой. Неожиданно он отстраняется от меня и смущённо опускает глаза вниз. На его щеках играет румянец. "Мы не должны быть здесь. Здесь всё чисто, непорочно. Мы оскверняем это прошлое". Он смотрит куда-то себе под ноги, стыдясь своих действий. Мои губы расплываются в дрожащей грустной улыбке, я поднимаю его лицо за подбородок, чтобы видеть его глаза, взгляд которых он пытается укрыть от меня. "Это не пошлость. Любовь - это не пошлость, нечего скрывать. Грех таить истину". А он в ответ смотрит на меня лучистыми светлыми глазами, полными какой-то смутной надежды, граничащей с обречённостью. То, что он хотел услышать. То, что я хотел сказать. Вот оно прошлое, мы вернулись в него. Где всё по-настоящему. Я делаю второй робкий шаг навстречу и снова касаюсь его губ. Он, наконец, расслабляется в моих руках и полностью отдаётся мне. Мне становится трудно его удержать, и я откидываюсь на жесткие пружины скрипучей проржавевшей кровати, притягивая его за собой. Некоторые из них впиваются в меня, но я их не чувствую. Я вижу, как сквозь узкие просветы в щелях меж досок, прибитых к окну, пробивается свет, в ореоле которого безмятежно кружатся миллионы пылинок. Я вижу его глаза перед собой. Он кладёт голову мне на грудь, прижимаясь всем телом, вдавливая меня в пружинную скрипучую сетку. "Нечего скрывать. Какое бы то ни было прошлое - наше настоящее". Я и не знаю, чья это реплика. Я провожу рукой по его бедру, чувствуя, как он вздрагивает, пытаясь подавить в себе эту дрожь, эти порывы, снова начиная прятать от меня свои глаза. Я увереннее прижимаю руку к его ноге. И шепчу, чтобы услышал только он. "Это не пошлость, это любовь. Не убивай это слово неискренностью". Я продолжаю, и чувствую, как он расслабляется и начинает получать удовольствие. Потом ощущаю его пальцы на своей коже. Эти прикосновения так долгожданны, так нежны, в них весь смысл, всё то, что нельзя сказать словами. Для чего ещё не придумали слов. Я притягиваю его к себе и вдыхаю его запах. Костя... Он здесь, он родной, он настоящий... В груди что-то сдавливает, наполняет приятной тёплой горечью, сладкой болью. Что-то сжимается в самый комок так, как рождаются звёзды, и взрывается миллионом маленьких тоненьких цветных осколочков, яркий свет, который ослепляет, кружит голову и наполняет всё моё существо. На глазах что-то блестит, и я начинаю быстро-быстро моргать. Он, забравшись руками под мою рубашку, держит меня, целуя в шею, едва прикасаясь к ней губами. Нет, мой милый, невозможно осквернить чистотой и непорочностью.
Через некоторое время мы уже будем дома. Я у себя, ты у себя. Может быть, даже в разных городах, не знаю. Мы вернёмся обратно в испорченное настоящее, туда, где ничему нельзя верить. И снова наденем каждый свою маску. Нам придётся. В этом настоящем нельзя жить светлым и чистым, не получится. Мы снова будем лгать, лицемерить, быть, но не жить. Как, впрочем, уже и привыкли. А однажды, я знаю, я просто это знаю, ты позвонишь мне. Я проснусь и возьму трубку. Будет ночь и темно. Никто не увидит нас такими. И я услышу твой голос, твои слова. Ты скажешь: "Привет...", потом помедлишь и добавишь: "Прошлое позволит нам ещё раз быть настоящими?" А я улыбнусь и, хмыкнув в трубку, скажу: "Да". Честное, незапятнанное грязью прошлое позволит нам ещё раз быть счастливыми и любимыми, как та улыбающаяся женщина на потёртой старой фотокарточке, как тот выведенный с любовью выцветший почерк в записной книжке. Чёрно-белый формат немого кино без мишуры.