Автор: Варя †ТрансильванкА† Название: «Жизнь после брата» (Продолжение «Эпилога» Глеба Самойлова») Категория: Слэш Рейтинг: NC-17 Пейринг: Вадим/Глеб Жанр: Инцест Размер: Мини Статус: Закончен Комментарии: В продолжении всем опять хреново (хотя тоже бывает хорошо, но в основном опять
хреново). Валерьянка уже не потребуется)))), но депрессивное настроение обеспечено...
Постельные сцены (ну эт я так думаю) вообще могут стать отдельными слэшами. Короче, судить
вам.
Вадим приехал домой после питерского Эпилога на следующий день совершенно выжатым. Он
практически вполз в квартиру и, не раздеваясь, лег на диван. Неизвестно, где была Юля, но
дома ее не было. Самойлов от усталости не заметил этого и блаженно заснул спустя несколько
секунд после своего приземления на диван. Однако такой блаженный и крепкий сон Вадика был
оборван телефонным звонком. Он, чертыхаясь, встал, преодолевая желание снова рухнуть на
диван и не отвечать на звонок, протопал в прихожую и взял трубку. - Алло? – сонно ответил Вадим - Вадик, это я. – в трубке раздался нервный и почти хныкающий голос Глеба. - Вадик, я так
больше не могу. Я тварь редкостная. - Что случилось? Только не говори, что все в порядке. – старший Самойлов по интонации
понял, что с братом случилось что-то серьезное. - Если бы все было в порядке, я бы тебе не звонил. Я опять влюбился в Костю. Против своей
воли. Вадик, что мне делать? - Я не знаю... У меня такого не было.... – Вадим уже запутался в бесконечных любовных
перипетиях Глеба и клавишника Кости, из-за которых, собственно, и летела сейчас в тартарары
Агата Кристи. - ААААААААА!!!!! ЧЁОООООООООРТ!!!!! - прорычал в ярости Глеб. - Глебушка, успокойся, не нервничай. Слушай, сейчас уже поздно. Давай, как только откроется
метро, я к тебе приеду, и мы вместе попробуем разобраться. – хотелось спать.… Спать.…Но у
брата что-то случилось, возможно, какая-то беда, и его надо было успокоить. - А сейчас не получится? – в голосе Глеба звучала детская надежда, находившаяся почти на
грани отчаяния. - Ты же знаешь, что машина в ремонте, а метро уже закрылось. Я бы с радостью сейчас
приехал, но не могу. Подожди до утра. – Вадиму после этой реплики брата уже не хотелось
спать. Он был готов сорваться к Глебу на другой конец города, но не мог по чисто
объективным причинам. - Ладно. - Глеб слегка улыбнулся, это было даже слышно. - Ну, вот и славно. Спокойной ночи, братик! – Самойлов-старший успокоился. Психотерапия не
прошла даром. - Тебе тоже. – после этих Глебовских слов Вадим повесил трубку и пролунатил к дивану.
Он снова завалился на диван и заснул. Но теперь ему начали сниться кошмары, жуткие кошмары.
Самойлов проснулся с криком в холодном поту. Ему снилось, что он опаздывает, и когда
приходит к Глебу, Глеб висит в петле. Вадим нажал кнопку на мобильнике: часы показывали
пятнадцать минут четвертого. «Так, метро открывается в 4. Если я пойду сейчас, то успею
станции две-три пройти», - он довольно улыбнулся своей мысли, надел куртку, кеды и,
поеживаясь от холода ноябрьской ночи, вышел из квартиры. По улице ехали редкие машины, в которых водители были такими же сонными, как и Вадим,
освещая желтыми и белыми фарами черную гладь асфальта. Фонари столбами света разрывали тьму
ночи, оставляли желтые пятна на дороге. Самойлов нервничал: сон все крутился в мозгу и не
хотел оставлять его. Он вытащил телефон из кармана джинсов и набрал номер брата. Никто не
отвечал... Вадим еще сильнее занервничал и прибавил ходу. Он увидел открытый вестибюль
станции метро и, недолго думая, зашел внутрь. - Девушка, билет на четыре поездки, пожалуйста. – вежливо обратился лидер АК к сидевшей за
окошечком кассирше. - Пожалуйста, – она протянула ему билет с синенькой полоской. - Спасибо большое, - Вадим направился к эскалатору. Он сбежал по нему вниз и запрыгнул в
первый подошедший поезд. Ехать нужно было далеко где-то полчаса езды. Поезд монотонностью
своей езды укачивал Самойлова, изредка будя его на остановках. «Глеб…. Глебушка мой
маленький... Что с ним? Господи, сделай так, чтобы мой сон не сбылся, чтобы это был кошмар,
просто ночной кошмар ... Я не хочу его терять...» - Вадима резко тряхнуло. Это была его
остановка.
Он выбежал из вагона, почти взлетел вверх по эскалатору и пулей вылетел из метро. Вадим
бежал к дому Глеба, расталкивая случайных прохожих. Дыхание уже давно сбилось, воздуха в
груди не хватало, в висках стучало, но останавливаться он не собирался: за это время с
младшим могло случиться все, что угодно. Почти добежав до дома Глеба, Самойлов споткнулся о
какую-то колдобину и тяжело упал, больно ударившись о землю коленом, обеими ладонями и
виском. Вадим приподнялся, потирая ладонью ушибленную голову, и увидел то, чего он больше
всего боялся увидеть…. Во дворе стояли милиция и карета Скорой, а место, находившееся под
Глебовским балконом, было оцеплено. Несмотря на столь раннее время, столпилась куча зевак и
журналистов, которые с огромным удовольствием снимали происходящее. Самойлов резко поднялся
с земли, преодолел в пару прыжков расстояние от злополучной колдобины до толпы, раскидал
всех, кто попался ему на пути… и замер в диком, охватившем все его существо ужасе…. Перед
ним на земле, раскинув руки в луже крови лежал Глеб… Самойлов-старший простоял в таком
оцепенении пару секунд и кинулся к брату. Милиционер преградил ему дорогу. - Сюда нельзя! - Здесь мой брат! Брат! Родной! Понимаете!?!?!?!?!? – милиционер вынужден был уступить
напору лидера АК. Вадим принялся тормошить младшего, еще не понимая, что из двух «Агатовских» братьев остался
только он один… - Глеб! Глеб! Ты меня слышишь? – он тряс лежавшего Глеба за плечи, но никакого эффекта эта
тряска не давала. – Глеб, да очнись же! Просыпайся, соня! – Вадим все никак не мог поверить
в то, что его брат мертв. Он поднял Глеба за плечи, положив голову братика на локоть, и
продолжил попытки разбудить его. – Глебушка, да что же ты? Просыпайся! – при этом голова
Глеба безвольно перекатывалась из стороны в сторону. – Глеб!? Глебушка, не надо, не уходи!
Не оставляй меня так! – только тут, по безвольным колыханиям Глебовской головы Вадим понял,
что у него больше нет брата... Наплевав на толпу, на журналюг, которые сделают через пару
часов из этого сенсацию, на милицию он крикнул, почти взвыл от дикой, доходящей до
невозможности боли: - ГЛЕЕЕЕЕЕЕБ!!!!!! НЕЕЕЕЕЕЕЕТТ!!!! – и разрыдался, как ребенок. Этот
крик пролетел над окрестными домами, отразился от каменных стен, разбудив мирно спавших
людей, и, отразившись, снова спустился вниз. Всех стоящих этим жутким воплем резануло по
сердцу, как острым лезвием ножа... Дальше народу уже не хотелось смотреть на эту трагедию.
Журналисты пошли дописывать свои статейки, а люди разбрелись по домам досматривать свои
сны. Самойлов так и остался сидеть на том же месте с трупом Глеба на руках. Он прижал его к себе
и гладил по голове, как маленького ребенка, не обращая внимания на льющиеся в три ручья
слезы. Из этого ступора Вадима вывел милиционер. Он положил руку на плечо лидера «Агаты»: - Пойдемте. Все равно для него вы уже ничего не сделаете. - Он мертв??? – в заплаканных глазах Вадика еще теплилась надежда. - К сожалению, да. – после этих слов старший Самойлов еще крепче прижал к себе тело брата,
словно не желая поверить в то, что самого родного человека на свете больше нет… – Пойдемте.
Нужно осмотреть квартиру.
Поднимаясь с милиционером по лестнице, Вадим, хлюпая носом, тихо спросил: - Скажите, а… а что с ним случилось? - По предварительной версии выбросился из окна. Сейчас нужно осмотреть квартиру, чтобы
точно установить причину произошедшего. – они молча поднялись наверх. У Вадима был свой
ключ от квартиры брата, так же, как и у Глеба был ключ от его квартиры. Дома у Глеба царил
жуткий беспорядок. На полу в комнате валялась пустая бутылка водки. Она объясняла все.
Самойлов присел на корточки, поднял бутылку и уставился в нее невидящим взглядом. - Он пил? - Пил... – голос Вадима звучал глухо. Фразы были отрывистыми. - А когда напивался.… Начинал
пилить себя… Если бы не выпил… Все было бы хорошо…. – он уронил на пол бутылку, осел,
закрыл голову руками и окончательно расплакался. – Это я во всем виноват… - его уже трясло
- Я мог приехать… Мог вызвать такси.… Но не вызвал…. Не приехал… Спать захотел, видите ли!
Да если бы я приехал, этого бы не случилось!!! Господи, почему!?!? За что!?!? - Вы не виноваты. - Нет… Это я виноват… Это я втянул Глебушку во все это… - после каждой фразы Вадим тихонько
всхлипывал. - Нет, вы не виноваты. Вот, посмотрите. – милиционер протянул Самойлову небольшой листочек
бумаги, с двумя строчками, написанными нетрезвым, но до боли родным почерком Глеба.
"Прощаю всех, прощаю всем, прощаю всё, и вы меня простите. Глеб. P. S. Господи, прими мою грешную душу!" Вадим вертел в руках этот листочек, на котором его любимый младший брат написал себе
смертный приговор. Эта записка не объясняла ничего. Бутылка из-под водки была гораздо
красноречивей. - Верните, пожалуйста, записку. - Вот… Можно не опечатывать квартиру? Я останусь здесь… - Конечно. – Самойлов плюхнулся на диван. Милиционер отправился к выходу. Уже в дверях он
крикнул Вадиму – Тело заберете послезавтра в морге Боткинской больницы! – и хлопнул дверью.
Музыкант в совершенно неадекватном после пережитого состоянии протопал в спальню брата,
разделся, упал на кровать и заснул, надеясь, что все это окажется лишь ночным кошмаром…
Вадима снова разбудил звонок. На этот раз в дверь. Он надел джинсы и отправился открывать.
По дороге в мозгу еще раз всплыла эта ночь… Боль снова начала рвать все внутри Самойлова на
куски.… Это было невыносимо... Он подошел к глазку, за дверью стоял Костя. Вадиму не
хотелось открывать этому человеку, и нежелание открывать боролось в нем с желанием
разорвать клавишника на кусочки. Преодолев себя, музыкант все-таки открыл дверь. Костя,
увидев вместо Глеба его старшего брата, замер на месте от удивления: кроме того, что открыл
дверь Вадим, Бекрева удивил его очень помятый и траурный вид. Двое музыкантов «Агаты» с
минуту стояли, уставившись друг другу в глаза. Наконец, Костя решил, что эту паузу нужно
как-то прерывать. - Здрасьте… - Ты???? Почему ты здесь??? Откуда??? Зачем??? – Вадим уже готовился перейти в крик. - Я вообще-то к Глебу пришел, а не к тебе. – нагло ответил Бекрев, бесцеремонно проходя
мимо ошарашенного Вадика и закрывая за собой дверь. - Твааааарррррь…. – практически прорычал Самойлов. - А я попрошу без оскорблений! Глеб, это я! Ты где? Убери, в конце концов, своего брата!
Пусть он не мешает! – вот после этих слов Вадима просто сорвало. - Тварь! Сволочь! Ублюдок! Мразь! Это ты во всем виноват! Ты! У*бок несчастный! – Самойлов
наступал на клавишника, будто желая вжать его в стену. Костя был удивлен тем, что всегда
культурный и корректный Вадик начал материться. - Ты.. ты… Да какого хрена ты на меня орешь??? Глеееб!!! - Нет больше Глеба! НЕТ!!!! Нет из-за тебя, сука! – Вадим схватил Бекрева за воротник
черной куртки. - Врешь… Этого быть не может… - Не может!?!?!? Не может!?!?!? Глеб покончил с собой из-за тебя! Ты…. Ты… - Костя увидел в
карих глазах Самойлова слезы. Желание порвать на кусочки клавишника возобладало над здравым
смыслом, и Вадим, рыдая начал отвешивать ему оплеухи по щекам со всей силы. – Тварь! Тварь!
Тварь! Ненавижу!!! Убийца!!! Это ты убил Глебушку! Ты!!!! – он просто задыхался в своей
истерике, слезах, продолжая сыпать градом удары на закрывавшегося руками Бекрева. – Сука!
Сволочь! Ублюдок! Урод! У*бок! Выбл*док! Зачем ты только появился в нашей жизни!?!?!? Ты
все пустил наперекосяк! Из-за тебя умер мой самый родной человечек! Да!... Да!... –
Самойлов рухнул на колени и завыл… Костя немного отошел от произошедшего и понял, что он
сам стал причиной такой огромной беды. Он присел на корточки рядом с Вадимом, пытаясь
успокоить его. Бекрев внутренне хотел таки образом искупить хоть часть своей вины. - Не плачь…. - Не плачь? А что ты знаешь? Ты думаешь, что это легко: потерять родного человека? - Я знаю, что сложно... – у Кости тоже по щекам тихо поползли слезы. - Вадик, прости,
пожалуйста, это я во всем виноват… Мне не надо тогда было во всем признаваться Глебу, не
надо было соглашаться на твое предложение влиться в «Агату». Я столько натворил… Мне сейчас
так стыдно, что сам бы из окна прыгнул… - Не ты… Я… Все из-за меня… Не надо тогда было его расспрашивать про тебя… Я столько
накосячил, а теперь еще и на тебе отрываюсь… Извини… Просто мне очень плохо, будто вся
жизнь кончилась… Хотя… Оно так и есть... – по тяжелому взгляду Самойлова, Костя понял, что
ему лучше уйти. Он проводил Вадима до кухни, оглянулся: - Вадик, мне еще придти? - Как хочешь… - Я приду. - Потом…
Бекрев вышел, аккуратно, почти без стука закрыв за собой дверь, спустился по лестнице и
вышел на улицу. После того, как за Костей хлопнула дверь подъезда, на осиротевшую квартиру
опустилась давящая тишина. Вадим сидел за столом, обхватив голову руками. Жизнь для него
была уже кончена: распалась группа, которой он отдал полжизни, погиб брат, впереди была
полная неизвестность… Он выключил мобильный, чтобы никто не доставал и полунатил к
холодильнику, где у Глеба обычно хранились обширные запасы спиртного. Самойлов хотел
напиться, чтобы хоть на немного притупить боль. В голове всплыла мысль: «Мама… А как же
мама? Что с ней будет, если она узнает, что Глебушки больше нет? Я не хочу терять еще и ее…
Это будет слишком тяжело… Нет, я ей не буду звонить и ничего не буду говорить. Лучше пусть
она узнает потом, чем сейчас. Это будет больно, но не настолько больно...» Он достал из
холодильника литровую бутылку водки, налил себе стакан, выпил, не закусывая, и повторил так
еще несколько раз. Вадим уже захмелел, но все внутренние ощущения оставались на своих
местах. Успокоиться было уже невозможно, и музыкант решил понять, в чем же, где же была его
ошибка, которая и привела к такому печальному концу. Хотя, наверное, больше хотелось не
понять, из-за чего все случилось, а еще на миг вернуться в то время, где брат был еще жив,
где все было в порядке… Вадим пьяно ухмыльнулся этой мысли и отправился в путешествие по
бесконечным просторам своей исколотой за это утро памяти... … Восемнадцатилетний Глеб вломился в комнату, где Вадик, закусив от напряжения нижнюю губу,
паял очередную плату для какого-то очередного прибора. - Вадик!? - Чего? – Вадим обжег палец и засунул его себе в рот. - Мне нужно у тебя кое о чем поинтересоваться. – Глеб густо покраснел. - А ни к кому другому ты подойти не мог? – Самойлов-старший был увлечен своим делом,
поэтому сейчас ему не очень хотелось отвечать на вопросы брата, хотя в другое время, он с
радостью бы рассказал младшему все, что его интересует. - Вадик, - Глеб покраснел еще гуще. – Мне больше не у кого спросить, да и неприлично как-
то. Просто я думал, что ты знаешь… Что у тебя в этом опыт… - окончательно смущаясь
промямлил младший. - В чем, в этом? – Вадик отложил свое паяние и с непонимающим видом уставился на брата. - Ну, ну, в ЭТОМ… - от смущения Глеб был готов упасть в обморок или провалиться под землю.. - Глеб, а попонятнее? Я же не кусаюсь. И сядь, наконец. – Глеб плюхнулся на стул и,
осмелев, начал объяснять. - Вадик, понимаешь, у меня есть девушка. И я хочу ее… ээээмммм…. Хочу ее… - Самойлов-
младший замялся, подбирая нужные выражения. В стихах, он играл словами, как мячиками, а в
жизни у него не получалось подобрать нужные слова, чтобы объяснить старшему брату, чего же
он хочет со своей девушкой. - Хочешь ее сделать женщиной?- пришел на помощь младшему Вадим. - Угу. Только не знаю, как надо… Что надо.. - И только-то? Давай, двигайся сюда поближе. Щас я тебе все расскажу. – Глеб подъехал к
Вадиму на стуле, как на лошади и развесил уши, чтобы запомнить все, что скажет мудрый
старший брат. – Тебе как объяснять теоретически или на практике? - Теоретически – это я понимаю. А на практике, это как? – заинтересовался и вместе с тем
чуть испугался младший Самойлов. - Это так… - плутовато промурлыкал старший. Глеб на секунду увидел в его зрачках какие-то
чертовские огоньки, но дальше он уже не видел ничего, ибо Вадим с силой прижал брата к себе
и поцеловал взасос. От удивления Глеб широко открыл глаза: по ходу, такого с ним ни разу не
было. Но весь прикол был в том, что ему это нравилось, и он решил запоминать все, что с ним
происходит, чтобы потом все это успешно применить на практике.
Вадик знал, что поступает совершенно аморально, но надо же, наконец, из брата сделать
мужчину! При этом он понимал, что делает сейчас из Глеба скорее женщину, но зато после
этого урока брат все-таки сделает из своей девушки женщину и станет настоящим мужчиной. И
еще… Вадик очень сильно и нежно любил Глеба и не знал, как можно показать ему, как же
сильно он его любит, а тут представилась замечательная возможность… Старший Самойлов целовал пухлые губы брата, его востроносую мордочку и все сильнее прижимал
младшего к себе, потом спустился поцелуями на шею. Глеб откинул голову, чуть слышно
застонал и весь изогнулся в сильных руках старшего брата, гладивших его по волосам, по
спине… Он еще сильнее прижался к Вадику, чтобы получить очередную порцию нежных и
невероятно возбуждающих ласк. Вадик стянул с Глеба черную футболку, толкнул его на диван и
продолжил. На взгляд Вадима младший оказался на удивление тоненьким и хрупким и от этого
еще сильнее хотелось приласкать его. Он обнял Глеба за плечи, потом опустился к едва
опушившейся золотистыми волосками груди и начал осыпать ее ТАКИМИ поцелуями, что у младшего
все свело внизу живота. И тут Вадик поймал себя на мысли, что ему нравится доставлять вот
так удовольствие своему брату. От кайфа Глеб уже постанывал и извивался змеей в Вадиных
объятиях, словно требуя перехода к чему-то более серьезному. Вадик понял это, перевернул
младшего спиной к себе, спустил с него чёрные кооперативные брюки, быстро сдернул свои
джинсы и, притянув к себе брата за плечи, мягко вошел в него. Глеб ответил глухим
сдавленным стоном. - Больно? – поинтересовался Вадик у Глеба. - Нет, продолжай. – Глеб совершенно не хотел терять того ценного опыта, который он получал
от брата. Самойловы в этом едином любовном порыве просто слились в одно целое. Им было
плевать на все было просто хорошо. В каком-то иступленном, полусумасшедшем от дикого кайфа
состоянии Глеб совершенно по-женски подмахивал Вадику худенькими бедрами, а Вадик в
полуэкстатическом угаре судорожно двигался, все ускоряя темп, целовал острые Глебины плечи
и тонкую юношескую шею. Наконец, старший Самойлов понял, что уже не может сдерживаться,
притянул младшего брата к себе... Кончили оба Самойловых одновременно... - На практике – это вот так. – переводя дух и заправляя рубашку в джинсы подытожил Вадик. - Ничего себе! – ответил Глеб, застегивая штаны. - Угу. – подтвердил Вадик, закурив. – Надо будет как-нибудь повторить. Ты не против? - Я только за. – Глеб улыбнулся и вышел из комнаты. Потом открыл дверь засунул в комнату
голову: - Вадик, вот я поросенок! Спасибо-то тебе сказать забыл! – Вадик рассмеялся. –
Вадик, спасибо тебе бааальшое. – Глеб и сам расплылся в улыбке, щуря подслеповатые светло-
голубые глаза, и закрыл дверь. Вадик задумался: у него в первый раз было такое. Он
занимался любовью с родным братом! Но он ни за что бы не отказался от того, что сделал. В
неполные двадцать четыре года у Вадика было много девушек и женщин, но слаще, лучше, чем с
Глебом, ему не было ни с одной из них...Вадик понял, что влюбился в брата, причем сильнее,
чем в кого-либо. Эта мысль одновременно и радовала, и пугала его...
... Из воспоминаний Вадима вырвала телефонная трель. Кто-то звонил на домашний телефон
Глеба. Пришлось взять трубку. - Алло, Глеб? – звонила Юля. - Этто я... - Вадик??? - Аааага... - Вадик, что ты там делаешь?? Ты что, пьяный??? - Да, я пьяный... Я имею право... У меня горе.. - Какое? - У меня брат умер... Понимаешь? Нету больше Глебушки... - Что случилось? - А какое твое дело? Оставь меня... – Юля начала еще что-то говорить, но Вадим положил
трубку. Он снова вернулся на кухню и из горла допил остатки водки Голова затуманилась.
Хотелось окончательно забыться. Самойлов снова извлек из холодильника бутылку и начал пить
прямо из горла. Потом он, пошатываясь и натыкаясь на все, стоявшие на его пути предметы
прошел с бутылкой в спальню, еще выпил и разлегся на кровати, обняв пузырь...
... Кайф... Стоило просто занюхать этот белый порошок, и все становилось таким, каким он
хотел... Вадим, конечно, предполагал, что он убивает себя, но думать об этом ему не
хотелось... Только в этот раз все пошло нет так: продюсеры поставили условие, что либо он
бросает кокаин, либо «Агате» перекроют кислород. Поэтому Вадику приходилось употреблять
«колеса», запивая их водкой или коньяком, но такого кайфа, как кокаин, они не давали. Он
становился нервным, раздражительным и готов был сорваться на кого угодно. Особенно сейчас.
Глеб открыл дверь и зашел к брату. Ему давно хотелось с ним поговорить по душам: за
последнее время накопилось столько всего, но рассказать это он мог только одному Вадику. - Чего ты тут делаешь!?!? – настрой у старшего Самойлова был явно не очень-то
доброжелательный. - Вадик, я к тебе. – Глеб решил как-то погасить назревающий конфликт. - А не пошел бы ты? - Вад, да что с тобой? - Да иди ты! Не хочу видеть никого! – тут Вадим увидел, что Глеб нетрезв. – Что, сука,
нанюхался? Везет же, бл*, тебе! - Ну понюхал, и что? – Глеб откровенно офигел. - Значит, мне нельзя, а тебе, раз ты пишешь большинство песен, можно все? - Да что все? - Кокс, пьянки! А меня за это продюсеры вечно имеют! - Да расслабься ты! Фиг с ними. - Фиг? Да мне хреново! Я умираю без кокса! – Вадим рухнул на кровать и закрыл руками
голову, словно пытаясь закрыться от враждебного мира. Глеб встал перед ним на колени отвел его руки в стороны и сильно поцеловал взасос.
Самойлов-старший почувствовал на губах брата вкус кокаина. «Все-таки втирает он себе кокс в
десны...» - подумалось ему. Глеб целовал сильно и нежно, в это время его руки нежно гладили
колени и бедра Вадима, постепенно добираясь до заветного места между ног. Наконец, Глеб
все-таки добрался до туда и начал разминать член брата. В ответ на нежные, но настойчивые
братские ласки Вадиковская плоть мгновенно восстала. Не теряя времени, младший Самойлов
быстро расстегнул молнию на кожаных брюках Вадика, вытащил затекший от возбуждения член и с
размаху взял его в рот. Вадим откинулся на спину и расслабился, а Глеб начал сосать и
облизывать, как сосут и облизывают самое сладкое и вкусное мороженое. Он старался сделать
старшему брату хорошо, тем более, что Вадик в их отношениях никогда и ничего не просил
целиком отдавая себя ему, Глебу. И Глеб старался вовсю: он забирал член в рот до самого
основания, умудряясь щекотать его языком, нежно покусывал его острыми зубами, потом вынимал
изо рта и процеловывал и облизывал головку, как Чупа-Чупс. А Вадим в ответ каждое
Глебовское движение постанывал. Ему хотелось, чтобы это не кончалось, настолько было
хорошо. Но тут Глеб начал все активнее совершать свои магические движения ртом и Вадим
издав весьма громкий стон кончил.
Глеб проглотил все до капельки, облизнулся и еще раз поцеловал брата в губы. - Ну как? А теперь лучше? – пухленький Глеб плутовато косился на отходящего от бурного
оргазма Вадика. - Ага... – тяжело дыша, ответил тот - Я теперь запомню, что надо с тобой делать, чтобы заменить тебе «дурь», или если ты
становишься букой. – Самойлов-младший надул губки. Тут оба брата дружно расхохотались. В ту
ночь они до самого рассвета просидели, делясь своими тайнами и планами на будущее. Но кто
знал, что не все, загаданное ими сбудется?...
... Вадим снова проснулся... Голова дико раскалывалась от выпитого... Уже сутки прошли без
брата... Тут он вспомнил, что надо ехать в морг. Самойлов взял из тумбочки аспирин, сходил
в комнату, налил воды, растворил таблетку и залпом выпил все содержимое стакана. Потом он
вытащил телефон из джинсов и включил его, чтобы поинтересоваться, что же происходило вчера
еще. Спустя буквально пять минут телефон зазвонил. Вадим взял трубку. - Вадик, привет! – звонил Снейк, которого Самойлов упорно не переносил на дух в последнее
время. - Привет... – абсолютно убитым голосом ответил Вадим. - Ты как там? Держишься? - Да вроде бы... - Держись, мы с тобой. - Спасибо... – невесело усмехнувшись выдал Самойлов. - Кстати, мы тут с Костей решили, что все заботы по похоронам возьмем на себя. Костик же
вчера приходил к тебе. Он мне сказал, что ты никакой, что тебе очень плохо, поэтому решили,
что лучше будет лишний раз тебя не травмировать и... - Ценю вашу заботу. Дим, я тебя могу кое о чем попросить? - Конечно. - Не звоните маме. Если она узнает, что Глебушки нет, то сама умрет от горя, а я не хочу
терять еще и маму. - Ладно. Держись там. – короткие гудки...
Весь оставшийся день Вадим выпивал. Он пил и нас следующий день. День похорон прошел, как
во сне. Самойлов даже нечего не помнил: где было, что было, что он делал. Он помнил только
боль... Боль, разрывающую все его существо на мелкие кусочки, придавливавшую его к земле...
На поминках Вадим напился: он все же надеялся, что сможет с помощью алкоголя забыться.
Надеялся, что сейчас все это закончится, что все встанет на свои места, Глеб будет жив...
Он был бы даже готов простить ему связь с Бекревым, лишь бы только он был жив... Все бы
простил...
После смерти Глеба водка стала постоянной спутницей Вадима: он вставал, напивался, потом
еще где-то догонялся, потом, если мог сам, приходил домой, еще пил, а если не мог, то его
приносили домой и сценарий повторялся... Боль не глушилась, а становилась с каждым днем все
сильней и сильней... И она требовала алкоголя... Еще больше алкоголя... Самойлов потерял
счет дням, счет событиям: он не заметил, как ушла от него Юля, которую он любил, не
заметил, как пришел новый 2010 год, не заметил, как подкатил 22-ой День Рождения «Агаты»...
Он не замечал ничего... Было плевать на все... Жизнь кончилась...
Но все-таки Глеб даже из загробной жизни решил не оставлять брата. Однажды ночью, в аккурат
перед «Агатовским» Днем Рождения Вадиму приснился сон.
... Они с Глебом гуляли по какому-то парку... Глебушка был таким, каким Вадик его всегда и
любил: пухленьким, кудрявым мальчиком с голубыми, подслеповатыми и чуть пьяными глазами. И
Глеб вовсю отчитывал своего любимого старшего брата - Вадик что с тобой? - Со мной все в порядке. - В порядке!?!?!?!? Это ты называешь в порядке!?!?!? - Да. - Вадик, да ты же спился! От тебя жена ушла! У тебя все скоро в тартарары свалится! И это в
порядке!?!?!? – тут Вадика сорвало - А какого хрена ты прыгнул из окна? Почему ты не дождался меня? Ты сам виноват во всем
этом! Так какого черта ты меня отчитываешь!?!?!? – хотелось звездануть Глебу по лицу со
всей силы, Самойлов-старший даже замахнулся, но остановился, увидев у младшего слезы... - Вадик, п-прости... – Глеб начал заикаться. Я...Я н-не понимал, что д-делал... Я... Я не
д-думал, что сделаю т-тебе так б-больно... – Глеб обнял Вадика. Они простояли так, может
быть несколько минут, а, может быть, целую вечность... -Ладно, все нормально... – Самойлов улыбнулся. – Главное, чтобы тебе было хорошо... - Мне здесь хорошо... Правда... – Глеб наивно посмотрел в глаза Вадику. – Ты знаешь, мне
только очень обидно, что я сделал тебе так плохо... Что столкнул тебя... - Ничего...Значит, так было нужно... Значит, так было предрешено... - Вадик, знаешь, бросай пить. Ты так скатишься совсем... Я уже знаю, до чего это доводит... - А как мне жить дальше? Скажи! – Вадим в отчаянии рухнул на землю, обнял Глеба за колени и
прижался к ним щекой. Глеб опустился рядом с братом, обнял его за шею и жарко зашептал на
ухо Вадику в полголоса: - Вадик, надо работать. Надо доделать «Эпилог»: от нас же фанаты уже несколько лет ждут
альбома. А лучше тебя его никто не сделает, это я знаю точно. Вадик, выпусти этот альбом! У
тебя все выйдет... Пожалуйста.... - Хорошо... – Вадим покрепче прижал брата к себе, будто не хотел, чтобы этот сон
закончился, и Глеб снова перестал существовать в этой жизни. - Глебушка, я его обязательно
выпущу, чего бы мне это ни стоило. Слышишь? Я посвящу «Эпилог» тебе... Я брошу пить... - Если хочешь... Вадик, я в тебя верю! У тебя все выйдет! Обязательно выйдет!...
... Вадим проснулся.. Голова была готова расколоться от боли.... Он хотел потянуться за
бутылкой, но вспомнил сон и оттолкнул водку. Бутылка с громким стуком упала на пол и
закатилась под кровать. Самойлов оделся и вышел на февральский мороз. Он пошел в сторону
студии. Придя на студию, Вадим заметил, что там все покрыто слоем пыли. Он смахнул пыль,
уселся за давно не включавшийся компьютер, надел наушники и начал что-то записывать,
сводить, вставлять, вырезать, а в его ушах звучали слова брата: «Лучше тебя его никто не
сделает, это я знаю точно. Вадик, я в тебя верю! У тебя все выйдет! Обязательно выйдет!»
С Вадимом было уже все в порядке...Вадим работал...
~Конец~
|