НАЗВАНИЕ: Honest to God i will break your heart АВТОР: Дмитрий Воктер БЕТА: Irina State РЕЙТИНГ: R ЖАНР: Angst? ПЕРСОНАЖИ/ПЕЙРИНГ: Глеб/Костя, Вадим/Глеб СТАТУС: Закончен РАЗМЕР: Мини ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: OOC ОТ АВТОРА: Очередная хрень :D Спасибо Ире за помощь - под ее редакцией это очень даже няшно выглядит. ДИСКЛЕЙМЕР: написание фика преследует сугубо некоммерческие цели, все написанное является совершеннейшей выдумкой и на самом деле никогда не происходило.
- Ну и как? Рад, что пошел со мной? - тонкие сухие губы растягиваются в неприятной улыбке. Холодные голубые глаза глядят внимательно, с подчеркнутым интересом, стараясь не упустить ни одной эмоции на чужом лице. Сил прервать этот зрительный контакт нет, чего уж говорить о том, чтобы встать с постели. Но желания находиться здесь нет тем более. Что-то надо ответить. Или уйти в душ. Надо сделать уже хоть что-нибудь. Каждое движение отдается нестерпимой болью во всем теле. Лишь спустя несколько томительно долгих секунд онемевшие пальцы все-таки выуживают из вороха одежды черные боксеры. В душ. Очиститься, смыть с себя всю эту дрянь.
Глеб только хмыкает и безразлично пожимает плечами. Паренек-то тщедушный попался, хоть и храбрился. А жаль, с виду он казался крепче... ну, значит, сегодняшний вечер станет первым шагом на пути к становлению нормальным человеком. Глеб даже специально отделяет его одежду от своей и складывает неровной стопкой на диван - когда этот чудик вернется из душа, он наверняка захочет убежать отсюда как можно скорее. Без оглядки, не говоря ни слова. И останавливать его в этом никто не собирается.
День определенно не задался с самого утра, когда Вадим, с облегчением захлопывая за собой дверь студии, вспомнил, что сегодня воскресенье. Работая двадцать лет в "Агате", он привык, что выходные дни у него бывают - при хорошем, конечно, раскладе - раз в два или три месяца, но сейчас речь шла о помощи юным дарованиям, а тут Самойлов дал себе слово хотя бы один день в неделю отдыхать от молодой шпаны.
- Вот тебе и издержки профессии, - буркнул Вадим, садясь за стол. Возвращаться домой решительно не хотелось, а ехать к брату было небезопасно, поскольку Глеб с порога устроил бы скандал из-за полной неразберихи с графиком "Нашествия" - Вадим еще не сказал брату, что в этом году именно им придется открывать фестиваль. Поэтому Самойлов-старший решил провести на студии еще часа два-три, чтобы ненароком ни с кем не столкнуться, тем более что непрослушанного материала накопилось достаточно, а уже к концу этого месяца необходимо было предъявить готовый сет-лист "Рок-героя". Чувствуя поднимающуюся волну энтузиазма, Вадим запустил интернет-обозреватель и зашел на страницу с выложенными композициями. Но окунуться в работу с головой ему не удалось: раздался стук в дверь - не то что бы робкий, не то что бы громкий, - обычный такой стук. Гаркнув в ту сторону свой стандартный ответ, мужчина быстро поставил на блокировку ноутбук и повернулся лицом к двери. На пороге стоял молодой человек в очках, с коротко остриженным светлым ежиком волос. Роста он был среднего, телосложение имел как у давнего узника концлагеря, но в целом был довольно приятен на вид и сразу понравился Вадиму. - Здравствуйте, - сверкая белоснежной улыбкой, произнес субъект и аккуратно прикрыл дверь, - Я не помешаю? "Спрашивает так, будто здесь какая-то бдсм-оргия, а не один мирно трудящийся мужчина средних лет",- подумал Вадим и поспешил ответить: - Не помешаете, - он как можно вежливее улыбнулся, жестом предлагая парню присесть, - Итак, как вас зовут, откуда вы и с чем пришли? - Я Константин Бекрев, - парень протянул руку и крепким, уверенным движением сжал ладонь своего собеседника, - поэт, гитарист и клавишник, лидер калининградской группы "Мир Огня", - он опять выставил напоказ ослепительную улыбку, передавая Вадиму новенький CD-диск. - Здесь три самых, на мой взгляд, наших удачных композиции и запись последнего выступления в Калининграде. - Замечательно. Оставьте ваши координаты и я вам...
Остаток фразы повис в воздухе - в дверном проеме нарисовалась знакомая фигура младшего брата, который тут же, с порога, не обращая никакого внимания на посетителя, начал бурно высказывать своё возмущение. - Ну и какого лешего ты мне ничего не сказал!? Вадим с трудом подавил смешок: раскрасневшийся от злости Глеб выглядит... забавно. - Опять! Опять вы с Мишей все решили без меня! - Да боже мой, Глеб, нас всего лишь передвинули на две группы вперед. - Да, всего лишь. Первыми! - Давай не сейчас? Видишь же, у меня тут молодой талант сидит. Мужчина недовольно скосил взгляд на этот самый талант, и, не увидев ничего, что могло бы представлять интерес, как ни в чем не бывало продолжил свои негодования: - Не хочу первыми! Передвиньте в середину? - Рехнулся? Куда я теперь буду поправки вносить? Раньше думать надо было. - Раньше? – Глеб буквально задохнулся от охватившего его возмущения. - Раньше!? Да ты же ни словом не обмолвился ни со мной, ни с Пионером! Ты когда вообще сказать-то собирался? Четвертого июля!? Да ты знаешь... - Глеб, - холодно оборвал старший брат, - заткнись и выйди отсюда на десять минут. Глеб зло фыркнул, всем своим видом давая понять, что этот разговор еще не окончен, но дверь с той стороны все же закрыл, от души ею хлопнув.
Вадим устало вздохнул. День продолжался так же неудачно, как и начался.
В баре было прохладно и темно - источником освещения служили только две тусклые лампы. Под потолком витали едкие клубы дыма, с периодичностью в пять секунд раздавался звук соприкосновения стекла с деревянной поверхностью, из дальнего угла доносилась приглушенная брань - там уже час играли в покер. Глеб расплатился и уже собирался уйти, как рядом с ним опустился молодой парень – тот самый утренний собеседник брата. - Глеб Рудольфович? Здравствуйте, - чуть глуповато улыбнулся он, протягивая руку. "Прямо-таки само воплощение доброты и наивности", - криво усмехнулся Глеб. Самойлов протянул ладонь, и паренек энергично её затряс. - Меня зовут Костя. - Запомним, - кивнул мужчина, - Итак, Костя, ты приехал покорять столицу? - Не совсем... я просто пишу песни и делаю все, чтобы их услышали...
Боже, вот ребенок.
- Лет-то тебе сколько? - скептически хмыкнул Самойлов-младший, приближая свое лицо к лицу Кости - в помещении стало слишком шумно. - Двадцать семь. Офигеть, двадцать семь... Глеб в его годы уже перепробовал весь спектр алкогольных напитков, большую часть наркотических веществ, был женат и имел годовалого сына, а этот... интересно, у него хотя бы секс был? - Жена есть? Девушка? - Нет, я в поиске. - Понятно. А к Вадику ты как попал? - Я вас больше пятнадцати лет слушаю, - смущенно улыбаясь, признался парень, - слежу так или иначе за новостями. Увидел, что Вадим Рудольфович запускает проект... решил попробовать свои силы. Глеб выдавил из себя кривую улыбку: - Когда за дело берется мой брат, успех гарантирован. Парень снова лыбится во все тридцать два – Глеба это уже начинало раздражать. Его вообще всегда раздражали чересчур жизнерадостные люди. - Да, Вадим Рудольфович очень хороший. - Хороший, - кивнул Глеб, а про себя добавил - "Только вот тебе он не светит". И вот, когда Костя уже был готов петь дифирамбы Вадиму Самойлову, Глеб решительно хлопнул его по плечу и произнес: - Может, пойдем отсюда? Шумно слишком, да и неуютно как-то. Парень без возражений вышел за ним на улицу и лишь спустя сотню метров запоздало поинтересовался, куда они направляются. - В метро, Кость. Здесь до дома одна станция.
Когда Костя возвращается из ванной - уже не хромая (видимо, решив для себя, что такого удовольствия он Глебу не доставит), с еле заметным синяком чуть ниже соска, Глеб протягивает ему одежду. - Можешь бежать. Костя садится на постель и уже принимается натягивать джинсы, как Самойлов вдруг меняет своё решение: - А вообще, оставайся. Утром сбежишь, сгорая от стыда. - Это вам нужно стыдиться.
Нам... "мы" его полчаса назад в матрас вдавливали, а он всё "выкает".
- Ну мне-то не стыдно. Костя бросает косой взгляд на мужчину. Действительно, хоть бы трусы натянул, а то стоит тут в чем мать родила. И курит уже в седьмой или восьмой раз за вечер.
- Ты зачем пошел-то за мной? - Зачем и позвали, - огрызается парень, - Я ведь не знал, что вы захотите выместить на мне всю злость неизвестно за что. - Но ты ведь все видел, да? - Как вы с Вадимом целуетесь? Видел. -Ну так вот и заруби на своём хорошеньком носу, что он только мой. И чтобы духу твоего рядом с ним не было, понял? Этот простой вопрос заставляет глаза слезиться. - Вадим здесь ни при чем.
В квартире, которую Глеб снимает почти в центре Москвы, до жути неуютно. Всего одна комната, хоть и просторная, но какая-то холодная, и, несмотря на мебель, пустая. Штор на окнах нет - только полупрозрачные занавески. Ни одной фотографии в рамке - нет друзей? Большой кожаный диван в половину стены и кровать, на которой поместятся четверо, в одной комнате выглядят несколько... странно. Костя нервно хихикает, когда замечает край черной простыни, торчащий из-под покрывала, но уже в следующую секунду парень успевает лишь вскрикнуть и испуганно распахнуть глаза - Глеб яростно вжимает его в стену и жадно целует, обдавая перегаром и неприятно царапая кожу колкой трехдневной щетиной.
Это так непривычно. В сотню раз быстрее, чем до этого было у Кости. Так странно, когда Глеб коленом раздвигает его ноги и расстегивает джинсы. Это так стыдно, когда шершавые ладони ложатся на Костины плечи и с силой давят вниз. Это так страшно - ведь сегодня Косте придется быть его барышней.
Он напрасно пытается возразить что-то в перерывах между поцелуями, но передышка так коротка, что её хватает лишь на жадный глоток воздуха, а вырываться из Глебовых рук бесполезно, да и неуместно - Костя ведь сам с ним пошел... Он понимает, что сопротивляться уже поздно, когда Глеб толкает его на середину кровати и сам наваливается сверху.
- Значит, это из-за меня? Ты пошел со мной просто потому… что я позвал? Костя почти минуту ничего не отвечает. - У меня, конечно, и раньше были поклонники мужского пола, но... я никогда бы не подумал, что ты один из них. -А что, больше похоже, что я мечтаю о Вадиме?- в голосе слышится болезненный сарказм. -Костя, слушай, а ты представлял это как-то иначе? Цветы, конфеты, поцелуйчики в ладонь, прелюдия на четыре часа?
У парня уже дрожат плечи, он тихо всхлипывает, но голос остается твёрдым. - Шли бы вы к черту, Глеб Рудольфович. - Нет, эту фразу я предполагал, но перед этим мне еще надо было прочитать тебе небольшую лекцию на тему того, что тебе не стоит даже пытаться претендовать на Вадима. Костин плач неожиданно переходит в нервный смех.
-Так ты... ты любишь его? Своего родного брата? Глеб молча кивает. -Охренеть можно, - Бекрев уже вовсю хохочет, - С кем я связался. Он быстро натягивает майку и направляется к выходу. Но напоследок с легкой небрежностью бросает: - Ты мог бы решить, что после того, как ты силой взял меня, я сбегу, лишь бы тебя не видеть, и откажусь от участия в "Рок-герое", но такого не будет. Да и потом, не вечно же вам без клавишника выступать. Так что увидимся еще. Пока, милый, - теплые губы касаются щетины, а в следующую секунду Кости уже нет в комнате.
Глебу требуется целых две минуты, чтобы понять, что последнее слово осталось за этим мелким щенком.
